— Так что с ней?!

— Анализы показывают отрицательный результат, но, скорей всего, потому что сейчас длится инкубационный период.

Кажется я начинаю догадываться к чему она клонит.

Этого я боялся больше всего…

Именно поэтому изолировал Элю на время лечения в другую комнату. Спали мы отдельно и посудой она пользовалась специально отведенной для неё. За этим тайно следила служанка. Я решил подстраховаться.

— Сильный гормональный сбой, поликистоз яичников, миома матки. И, самое страшное, вирус иммунодефицита…

— Что?

Пистец.

Вот что.

Меня разрывает на клочки от гнева, злости, ярости.

Её слова бросают меня в шок.

— Да как вы только посмели?! Почему раньше не сказали?!

Хочется схватить мымру за волосы и как следует встряхнуть!

— Увы, тесты показывали отрицательный результат. Лишь со временем выяснилось…

— Поясните.

— Чтобы результат теста был достаточно достоверен, необходимо, чтобы прошло около трех месяцев после рискованной ситуации. Иногда образование антител занимает больше времени шесть — восемь месяцев. В нашем случае именно так, вот почему мы не выявили болезнь сразу.

Значит, тот ублюдок Вячеслав был болен, когда изнасиловал мою жену. И теперь заболела она! Наверно, я слишком мягко с ним поступил… Нужно было подвесить его вверх ногами и день за днем резать по кускам его тело, продлевая его мучения.

Из клиники я вышел никаким.

Теперь понятно, почему Эля вдруг ни с того ни с сего пришла ко мне и потребовала развод. Сама лично. Причину не сказала. Да тут и так было всё понятно. Она узнала о своей болезни, узнала, что у нас с ней нет шансов теперь уже окончательно и решила сама поставить точку в отношениях.

Случилось это несколько дней назад…

— Рустам! Я хочу развод, — жестко, с надрывным голосом прохрипела она, без стука войдя в мой кабинет.

— Что? — я оторвался от документов, от рабочих дел, подняв на неё глаза. — Не понял.

— Вызывай нотариуса… Я пришла к выводу, я приняла решение! Нам лучше развестись. Я не чувствую себя твоей женой, я стала для тебя обузой.

Она всхлипнула, её губы задрожали. Эля стояла такая напряженная, очень худая в темном платье, как будто вернулась с похорон. И очень бледная — оживший мертвец.

Такое заявление ввело меня в недоумение.

— С чего вдруг? Ты ведь всегда хотела быть моей женой и жутко ревновала к Мие.

Она опустила взгляд в пол, закусив губу до крови.

— А мне надоело. Быть третьей лишней. Надоело, что вы терпите меня из-за жалости.

Горьким шепотом прошептала она, а я вздохнул, потерев переносицу.

— И фамилию! Я хочу вернуть себе свою девичью фамилию…

Как же все сложно…

Слишком сложно!

За обоих почему-то сердце болит!

Я даю согласие и прямо при ней договариваюсь о встрече с нотариусом.

Поведение Эли было странным, не то слово! Но в тот момент я даже не думал, что она узнала о своем приговоре — о болезни. Она побоялась, что её засмеют, о ней пойдут неприятные сплетни и она просто не выдержит такого морального давления и позора со стороны нашего общества.

— Проси, что хочешь, — я ставлю свою роспись в нужном месте, а Эля свою, мы возвращаем бумаги нотариусу. Вот и всё. Дело почти сделано.

Она замаялась. Так и не поднимала на меня глаза, держалась холодно и отстраненно. Не узнать её вообще! Потухла девочка, гаснет день за днём…

— Послушай, Эля! — я хватаю её за запястье, а она вдруг как кошка шипит и выдергивает руку.

— Не прикасайся! Нет! Вдруг ты от меня зара…

Глотает всхлип, а я не успеваю договорить. Вскакивает с места и бежит прочь из кабинета. Мне становится не по себе, я весь пропотел до нитки. Налил себе воды в стакан и осушил до дна.

* * *

Мы быстро всё оформили, но Мии я пока не говорил об этом.

Понятное дело, что я дорожил больше Мией, чем Элей, но всё равно жаль девчонку, она ведь такая молодая.

После развода я принял решение отправить Элю за границу. Надолго! Нужно как следует об этом позаботиться и найти грамотных врачей. К своим больше доверия нет.

Сажусь в машину в ужасном настроении. Думаю больше о Мии, ведь она расстроится и будет горько плакать, когда узнает правду. А я не хочу, чтобы она нервничала и страдала. Ей в её положении ни в коем случае нельзя!

Я переживаю за сына. Как её уберечь от этого? Нужно что-то придумать. Может быть просто сказать, что Эля опять отправляется в санаторий? Или в другую клинику, только уже за границей.

Пока я раздумывал над планом, раздалась мелодия входящего вызова. Увидел на экране номер Григория. Внутренности сжало как под прессом. Я ещё не ответил на звонок, а уже понял, что что-то нехорошее случилось.

— Господин, господин! — Григорий хрипло и прерывисто дышал в трубку.

— Что такое! — мышцы в теле стали как железо, а перед глазами замелькали мелкие, чёрные пятна.

Неужели предчувствие меня не обмануло?

— Вы в порядке! Где вы сейчас?!

— Как это где? Возвращаюсь из клиники, а что?

— Я думал… Пиздец… я думал…

Да что происходит?!

— Значит так, или соберись и скажи это сейчас, или не визжи как баба!

Воцаряется кратковременная пауза.

Григорий, набрав воздуха, сражает меня наповал следующей фразой.

— Эля погибла.

— Что? Ты о чем?!

— Взяла вашу машину и… сорвалась с обрыва.

На минуту я выпал из реальности, погрузившись в какой-то мутный, душный кокон, представив, что там, в машине, могла быть не Эля, а… Мия.

* * *

— Твою мать! Мия-я-я! — я обмер и закричал во всё горло, испугав водителя, который дал по тормозам, прижавшись к обочине.

Мне стало по-настоящему страшно и больно.

Сердце резко схватило, я сжал грудь пальцами, думая, что всё… сейчас у меня случится инфаркт.

— Рустам, подождите! Это Эля была, Эля!

— Ты, блять, уверен, Гриша! Уверен?! — орал я до крови в горле.

— На все сто! Я позвонил в имение, Екатерина подтвердила, что Мия находится сейчас там…

Водитель бросил свое место и за секунду оказался рядом со мной. Протянул бутылку с водой, схватился за телефон, чтобы вызвать скорую, но я его остановил.

— Нет! Я в норме, — сделала глубокий вдох и выдох. — Гриша Займись как следует этим вопросом и всю информацию мне собери! Достоверную, с места происшествия лично!