– Их реакцию предсказать несложно, – хмыкнул я, – «бред»!

– Куберт предоставит тебе все необходимые расчеты и выкладки, чтобы ты говорил не с пустыми руками, – дядя Оскар вопросительно взглянул на ученого, – сделаешь, Куб?

– Да-да, – встрепенулся тот, очнувшись от раздумий. Наша безумная идея поглощала его все сильней, – конечно подготовлю, нет проблем.

– Против таких аргументов возразить им будет нечего, его репутация всем прекрасно известна, так что не бойся. Сейчас иди, поужинай с Кади, отдохни, и утром все будет выглядеть совсем по-другому. Все у тебя получится.

На том мы и расстались. В сопровождении Кадесты я проследовал до гравизоны, где мы с ней забились в облюбованную кабинку ресторанчика, и она заказала нам что-то поесть. За все это время ни она ни я не произнесли ни единого слова, словно онемели. И это было к лучшему, я не то, что разговаривать, видеть никого не хотел. Я даже не помню, что мы ели. Кади же каким-то женским чутьем уловила мое состояние и не пыталась завязать со мной беседу. Попытайся она хоть как-то меня развеять, отвлечь – я бы почти наверняка сорвался.

У двери каюты она на прощание чмокнула меня в щеку.

– Не забивай себе голову, спи спокойно. Все будет хорошо.

– Только на это и надеюсь.

Девушка ушла, и я остался один на один с тяжелыми думами, вес которых буквально сгибал мою спину. Или же это я просто успел отвыкнуть от гравитации? Шаркая ногами как древний старик, я проковылял в душ, а после рухнул на кровать, тупо уставившись в потолок, по которому плыли отсветы от реактора. Мысли в голове слиплись в бесформенную вязкую массу, лишившись последних остатков связности и до сих пор не сформировав четкого мнения насчет предпочтительного варианта. Хоть монетку бросай. Только одно было мне предельно ясно – какое бы решение я не принял, тех, кто проклянет меня за него, наберется предостаточно. А я не настолько прожженный циник, чтобы от этого так легко отмахнуться.

Перекатившись набок, я подтянул к себе свою сумку и достал из нее аптечку. Впервые за много лет я решил прибегнуть к помощи снотворного. Не то, чтобы я опасался, что не смогу заснуть, просто я не хотел видеть сны. Я боялся тех видений, что могли мне в них явиться.

Нельзя сказать, чтобы наутро я чувствовал себя существенно лучше.

Если вечером мне было откровенно паршиво, то сейчас я ощущал себя… никак. Навалившаяся на меня ответственность буквально выдавила из моей души все тревоги и переживания, превратив в бесчувственного робота. Быть может, я настолько вжился в образ представителя целой планеты, что начал отражать некие усредненные эмоции всех жителей Земли. То есть абсолютный ноль.

Мы с Кадестой позавтракали и отправились в зал совещаний, причем девчонка вела меня какими-то окольными путями, и к месту назначения мы подрулили со стороны технического коридора. Как выяснилось, дядя специально попросил ее позаботиться о том, чтобы я ненароком не пересекся с кем-нибудь из Совета раньше времени. Совсем нелишняя предосторожность – по крайней мере, я сам был далеко не в том настроении, чтобы откровенничать с каждым встречным.

В каморке, куда Кадеста меня затащила, обнаружился еще и Куберт, причастность которого к обсуждаемому вопросу дядя Оскар также не хотел до поры афишировать.

– Уф, ребята, я всю ночь не спал, – признался он, – раз десять расчеты перепроверил, все сходится. Твоя идея, Кади, вполне реальна, хотя и чертовски сложна технически.

Мы перекинулись с ним еще парой-тройкой общих фраз, он сбросил на мой планшет результаты своих расчетов, и мы снова умолкли, погруженный каждый в свои мысли. Куберт и впрямь выглядел неважно и зевал буквально каждую минуту, а потом и вовсе задремал. По крайней мере, так мне показалось. Да я и сам, заразившись от ученого, начал клевать носом, но тут в приоткрывшуюся дверь заглянул дядя Оскар и поманил меня пальцем.

– Ну как, готов? – поинтересовался он и, желая приободрить, потряс меня за плечо.

– Разве к такому можно быть готовым?

– Хех! Ну ладно, нам пора. Все уже ждут.

– Удачи! – Кадеста на прощание ткнула меня в бок.

Я проследовал за Председателем и вплыл в зал заседаний, хотя «залом» данное помещение можно было назвать лишь с некоторой натяжкой. Это больше походило на тот ресторанчик, где мы завтракали, собранный из двух объединенных цилиндрических сегментов. Вот только здесь, в отличие от ресторанчика, люди могли размещаться и на полу и на потолке – табуреты со столиками располагались и там и там. В итоге я сразу же запутался, где верх, а где низ, и только открывающиеся на реакторную сферу окна помогли мне сориентироваться.

Недалеко от люка, через который мы вошли, располагалось что-то вроде трибуны, к которой дядя Оскар меня и подтолкнул. Мне ничего не оставалось, как пристроиться на указанном табурете и окинуть взглядом собравшихся людей. Несколько непривычно было видеть слушателей, человек двадцать, часть из которых свисала с потолка, но невесомость диктует свои правила. Обстановка выглядела довольно непринужденной не в последнюю очередь из-за того, что публика не придерживалась какого-то строгого дресс-кода. Тут наличествовали и комбинезоны, и шорты, и футболки с рубашками – форма одежды была исключительно свободной. Возраст присутствующих варьировался от молодых ребят и девчонок, вроде меня, до весьма почтенных стариков, которые сидели преимущественно в первых рядах. Среди них я приметил и Малгера, выглядевшего расслабленным и спокойным.

В меня буквально впились несколько десятков глаз, внимательно рассматривающих, изучающих и оценивающих.

– Дамы и господа, – заговорил дядя Оскар, – позвольте представить вам Олега Кулебкина, который по моему личному приглашению прибыл к нам с Матушки-Земли. Предлагаю послушать, что он имеет нам рассказать, – он приглашающее мне кивнул, – Олег?

На Земле у меня была целая бригада спичрайтеров, да еще Луцкий в придачу, и они насочиняли кучу вариантов моей речи для самых разных вариантов развития событий и самых разных ситуаций. Однако реальность всегда вносит свои коррективы, заставляя импровизировать и действовать по наитию. Я бы мог без запинки оттарабанить какое – нибудь из заготовленных воззваний, выступив в роли ходячего репродуктора, но я предпочел говорить как живой человек, пусть и несовершенный.

– Добрый день! – в нацеленных на меня взглядах читалось неприкрытое любопытство, словно я был экспонатом на витрине. Первую задачу оратора – завладеть вниманием аудитории – можно считать выполненной, теперь попробуем завоевать ее доверие, – когда я готовился к этому выступлению, то все никак не мог решить, с чего его начать, но, в конце концов, пришел к выводу, что лучше двигаться от самого начала. Признаюсь, я испытываю некоторый соблазн говорить здесь от лица всех землян, но поскольку большинство из них даже не ведает о моем существовании, я лучше буду говорить от себя лично. Так будет честнее.

Я, как и многие из вас, родился уже много позже разрыва, разделившего наши народы, и те события для меня – лишь еще один бесстрастный раздел в учебнике истории. Немало и таких, кто и вас самих считает выдумкой, легендой. Однако я прекрасно осознаю, что остались и те, перед кем события пятидесятилетней давности по сей день стоят как живые, и воспоминания о них ничуть не добавляют радости.