– А ты?

– Я кваску.

– Ну тогда давай, – Смирнов поднял рюмку. –За успешное завершение дела!

Когда водка исчезла в Лехиной глотке, Митрофан спросил:

– Ты узнал, почему итальянский ресторан носит названиеканадского города?

– Узнал, – ответил тот с набитым саломртом. – Кречетов уверен в том, что Монреаль находится в Италии… По-моемуон путает его с Миланом.

– Понятно.

– А мне пока непонятно, что тебе такого интригующегорассказал Конь…

– Ах да, совсем забыл! – Голушко шумно хлебнул щейиз глубокой деревянной ложки. – Короче, в 2001 году Моцарт обратился кКоню с просьбой пристроить двух своих девочек за границей, желательно вГермании. Найти им работу по контракту.

– Речь идет об Афродите и Кики?

– Совершенно верно. – Митрофан вгрызся в кусокхлеба. – Пристроить двух красоток-гермафродитов было легче легкого. Натаких дам в порноиндустрии спрос очень высокий… Отвезти девочек к работодателямКонь мог уже через три недели, но Моцарт просил подождать месяцок, а потомотправить их туда не самолетом через Москву, а поездом через Брест…

– Зачем?

– Как решил Конь (и в этом я с ним согласен), Моцартсобирался поручить своим девочкам перевозку через границу какой-то контрабанды…

– В аэропортах таможенный досмотр строже…

– Вот именно.

– Но в поездах тоже шерстят хорошо! Все вещипросматривают!

– Вещи, да, но кое-что можно спрятать на теле… Иливнутри него.

– В заднице, что ли?

– Необязательно… – Митрофан показал глазами насмирновский пах. – Можно и там.

– Да, я слышал об этом! Наркоту прячут в презерватив,его засовывают в естественное женское отверстие и везут… – Он вдругвстрепенулся. – А у этих девочек над сейфом еще и шторка есть! Даже еслибы их раздели для досмотра, то решили бы, что они обычные трансвеститы… Ни одинтаможенник не догадался бы штору приподнять!

– Все правильно, единственное, в чем ты ошибся, так этов продукте, которым Моцарт собирался начинять презерватив.

– Не наркота?

– Нет, конечно. Во-первых, это не его бизнес, во-вторых,партия слишком мала, чтобы такой матерый волчище из-за нее подставлялся.

– Что тогда?

– Пока не знаю, но надеюсь завтра выяснить.

– Ладно, давай дальше. – Похоже, Леху охватилохотничий азарт. – Кики убили, Моцарта посадили, Афродита уехала одна.Повезла ли она что-нибудь?

– Думаю, да, так как она добиралась до Германииокружным путем через Польшу, как было велено, – Голушко отложилнедоеденный кусок хлеба и начал покусывать кончик уса. – Так она поняла,как можно хорошо заработать. Идея, поданная Моцартом, ей понравилась. Перевозкаконтрабанды в своей э…

– Норке?

– … сулила хорошие деньги.

– Почему же она не занялась этим серьезно?

– Мы этого не знаем. За границу она ездила трижды! Поканеизвестно: поездом или самолетом, но факт остается фактом!

Смирнов замер с занесенной над тарелкой ложкой, обдумываяуслышанное. Результатом его размышлений стал вопрос:

– И что же она такое собиралась вывезти из страны, чтоее убрали?

– Я думаю, компромат на какую-то важную особу…

– Туда, – Леха потыкал ложкой в своюширинку, – кассета не поместится. Даже аудио. Дискета тоже.

– А фотопленка да!

– Знаешь, что я тебе скажу, Митя? – вздохнулСмирнов. – Наворотил ты такой хрени…

– Да почему? Афродита была шантажисткой, значит, имелааппаратуру, навык…

– Ну и что?

– Клиенты у нее были о-го-го! Политики, бизнесмены,священнослужители! И не только городские… Из столицы приезжали! Из заграницыдаже!

– Это, конечно, меняет дело… – Смирнов наклонилсяк Митрофану и, понизив голос до шепота, сказал: – Теперь я понял… Она собралакомпромат на Папу Римского, и Ватикан приказал ее убрать.

– Все ржешь, – упрекнул его Голушко. – А,между тем, версия моя не лишена смысла…

– Афродиту убил кто-то из ее подружек. Узнал, что онасобирается линять из страны, и кокнул, потому что смертельно ненавидел… –Смирнов взял тарелку в руки и вылил остатки супа прямо в рот. – ЛибоАфродита знала, что ее хотят убить, и поэтому надумала бежать за границу… Всепросто, Митя! И не надо придумывать версии позаковыристее! Мы и так топчемся наместе…

– Завтра будут готовы результат графологическойэкспертизы, это может что-то дать.

– Тогда подождем до завтра…

В этот момент в кармане Смирнова запиликал мобильник(мелодия играла знакомая, кажется, это была песня бабок-ежек из мультика«Летучий корабль»).

– Ведьма моя звонит, – не глядя на дисплей, сказалЛеха. – Я персонально для Люськи эту мелодию поставил…

– Не будешь отвечать?

– Зачем? Я знаю, что она скажет… – Он поджал губы,сузил глаза и стал удивительно похож на свою супругу. – К нам мама в коемвеке пришла, а ты шляешься черт-те где…

– Но если она на самом деле к вам редко ходит, так чтож ты шляешься? Мог бы уважить тещу…

– Два раза в неделю, это, по-твоему, редко? –насупился Леха. – Главное, зачем: как придет, сразу к телеку садится? Онадома, что ли, посмотреть его не может?

– Вдруг у нее свой сломан…

– Я тоже так думал, поэтому купил ей на день рождениятелек «Шарп» и дециметровую антенну. Две недели ее не видел… А на третьюприперлась!

– На следующий день рождения подари ей спутниковуютарелку.

– Хорошая мысль, – буркнул Леха, поднимаясь стабурета. – Ладно, пошел я. Мои мегеры без меня, наверное, извелись все –погрызть некого!

– Ну давай, до завтра.

– Да, пока!

Проводив Леху до двери, Митрофан вернулся в кухню. Вымылпосуду – чего никогда до этого не делал. Затем протер плиту, стол, подоконник,что тоже не входило в число его обязанностей – так повелось, что всю домашнююработу в семье Голушко выполнял отец. Митя только мусор выкидывал и половикитряс, иногда красил окна (у Василия от запаха краски кружилась голова), меняллампочки, ходил в подвал за картошкой, к остальным же делам отец сына недопускал, говорил, что после него приходится перемывать тарелки и перестирыватьбелье…

Митрофан осмотрел кухню пристальным взором, пытаясь найтиеще один участок для уборки, но, как назло, все сверкало чистотой, даже окно.Значит, придется возвращаться в комнату – не сидеть же тут до прихода отца… Илипосидеть? Не до ночи же тот будет блондить!