– Нет, новая, но тоже огромная… – Я вздыхаю оттого, что он тянет меня за волосы.

– Люблю твои волосы, их цвет, длину…

– Придется их спрятать. И, между прочим, мы не можем заняться этим в салоне красоты.

– Можно просто тебя поцеловать?

– Мммм… Впервые встречаю такого любителя целоваться. – Я кладу руки ему на плечи, тянусь к его волосам. – Все, хватит болтать. Мама может считать минуты нашего отсутствия. Если мы задержимся, с нее станется сюда ворваться.

Он смеется и со стоном целует меня.

И снова я не владею собой.

Как мне его отпустить, когда всему этому настанет конец?

Джек

Я натягиваю на голову шапочку «Тигров», вылезаю из машины и открываю дверь пиццерии «Лео», по словам Елены, лучшего места в Дейзи, чтобы взять еду навынос. В пиццерии очень людно для субботнего вечера в маленьком городке, но после сегодняшних трудов она голодна как волк. Я улыбаюсь без всякой причины, не считая того, что собираюсь ее накормить; раз ей подавай пиццу, то…

Несколько посетителей, которых я помню с поездки в местную школу, таращат на меня глаза и приветственно машут. Они в меру дружелюбны и, кажется, не планируют на меня бросаться. Это меня устраивает, и я машу в ответ. На болтовню я не настроен, хочу поскорее вернуться к Елене, только и всего.

– У вас есть чесночные хлебцы? – спрашиваю я, помня о ее любви ко всему хлебобулочному.

За кассой девушка с брекетами на зубах, в фирменной красной шапочке «Лео» и в таком же фартуке. Она приглядывается ко мне, часто моргает.

– Есть, порция – шесть кусочков.

– Тогда две порции. Большая сырная пицца, большая «Суприм», большая «Пепперони».

Наверное, я набираю слишком много для нас двоих, но откуда мне знать, чего ей захочется? Я оставил ее дома, на диване, с поросенком на коленях, с закрытыми глазами. Она умоляла меня дать ей вздремнуть. Я улыбаюсь. Пусть поспит, потому что у меня на нее большие планы…

– Что-нибудь еще? – спрашивает девушка, глядя на меня в упор.

Я достаю бумажник. Жадное внимание к моей персоне – привычная история, но для меня это все равно всегда как в первый раз. Я должен опомниться, иначе буду выглядеть глупо.

– Что у вас есть на десерт?

– Домашние шоколадные пирожные, их делает по пятницам жена хозяина. К вечеру они обычно заканчиваются. Сейчас еще осталось три штуки.

– Значит, все три.

Она называет сумму, я протягиваю ей кредитку.

– Вы Джек Хоук? – спрашивает она, отдавая карту.

Никуда от этого не денешься. Я притворно улыбаюсь.

– Он самый.

– Видела вас сегодня по телику.

Я изнываю, но не подаю виду.

– Надеюсь, вам понравилось. – Хотя что там могло понравиться?

Девушка поправляет на носу очки, и я сразу вспоминаю Елену. За кассой когда-то, еще до колледжа, могла стоять она. Какой она была в юности? Скорее всего, неисправимой занудой. Робкой. Хотя нет, дикой! Но никогда этого не показывающей. Наверняка управляла железной рукой клубом выпускников или библиотечным обществом. Хотелось бы мне знать ее тогда. Впрочем, кого я обманываю? Она бы на меня даже не взглянула. Футболист, качок. Такой не имел права голоса.

– В сегодняшней утренней программе, – уточняет девушка, возвращая меня к реальности.

– Что там показали? – встревоженно спрашиваю я.

– Вы с девушкой на руках. Вы бежали под дождем, потом зашли в отель. Потом еще показали фото: вы и мисс Райли в каком-то кафе.

Проклятье! Ничего другого нельзя было ждать.

– Можно взять у вас автограф?

– Можно. – Мои мысли унеслись далеко-далеко. С тяжелым вздохом я ставлю закорючку на салфетке.

Надо будет предупредить Елену. Ох, как же мне не хочется, чтобы она привлекала внимание прессы! Репортерам только дай палец – откусят руку по локоть! Странно, что их еще не заинтересовала наша пьеса: после моей первой фотографии с Тимми им почему-то стало не до нас. Оно и к лучшему. Ну и что, что я ввязался во все это, чтобы обелить свой имидж? Потом мне приглянулись Тимми и Лаура – искренние и честные люди.

Через несколько минут, с пиццей и десертом в руках, я сажусь в машину. Тут же звонит телефон.

– В чем дело? – спрашиваю я Эйдена. Он уехал от Елены в два часа дня, чтобы успеть приготовиться к свиданию с Софией. Наверное, он быстро с ней распрощался, раз уже звонит…

– Как-то странно ты здороваешься.

– Выкладывай, что она говорила. Все, от начала до конца! – Я впиваюсь пальцами в руль. Оказывается, ее шантаж со статьей в Cosmopolitan волновал меня больше, чем я предполагал.

На том конце линии слышится вздох.

– Твоя София – горячая штучка. Аж дымится!

– Ну-ну…

– Похоже, она в меня втрескалась.

– Переходи к сути, Алабама! – не выдерживаю я. Мне наплевать, что у них там произошло, хотя мерзко оттого, что она им вертит.

– В общем, я был к ней очень внимателен. Ужин, танец… Она говорит, что хочет тебя увидеть и что готова подписать все, что ты скажешь.

Я ударяюсь затылком о подголовник.

– Ты облажался, Алабама!

– А вот и нет! Я сделал все, что ты велел, что поделать, если она хочет видеть тебя?

Я чертыхаюсь. Затея была так себе. Я предчувствовал, что она не уймется, пока я не отдамся ей на растерзание.

– Хочешь сказать, что теперь не станешь мне помогать? Ты чего? Я был само обаяние, а его у меня, кстати, хоть лопатой греби, женщины пачками валятся к моим ногам. Я уж так расстарался…

Я нажимаю «отбой» и, скрежеща зубами, звоню Лоренсу.

– Это ты? Я сам пытался тебе дозвониться. Смотрел видео с Еленой? Недурно! Ты, оказывается, рыцарь! Я все еще жду договор о неразглашении с подписью Елены…

– Забудь! Свяжись с юристами и отправь максимально жесткий договор о неразглашении для Софии. Пусть заречется сказать обо мне хотя бы еще одно словечко за всю свою гребаную жизнь! Действуй, Лоренс, я хочу с этим покончить. Скажи ей: подпишет – встретится со мной и все выскажет. Понял?

Слышу какую-то возню. Наверное, он записывает.

– Понял. – Лоренс вздыхает. – Знаю, как ты все это ненавидишь… Сочувствую! Ты уверен, что справишься с ней?

Я сжимаю челюсти. Не знаю, какой будет моя реакция, когда я снова ее увижу. Главное, чтобы София от меня отцепилась. Навсегда.