– Давай выберем другое время, – подмигнул он ей, но,решив, что шутка не прошла, молча расстегнул рубаху. – Любуйтесь наздоровье. За вами ответный стриптиз.

Мы изучали рисунок, забыв о приличиях, Женька водила пальцемпо спине и рукам Ильи и вынесла вердикт:

– Это руны.

Я согласно кивнула.

– Что это? – заинтересовался Илья.

– Руны. – Женька сразу же принялась хвастать своимипознаниями. – Древние письмена с символическим значением.

– Да что вы говорите? – удивился он, глядя на нас сусмешкой. – И всю эту фигню на мне можно прочитать?

Женька уставилась на меня, как будто всерьез ожидала, что яв самом деле на такое способна. Я попыталась вспомнить хоть что-нибудь, ткнулапальцем в знакомый знак «зиг», столь популярный у фашистов, и бодро сообщила:

– Это символ солнца, считалось, что он защищает отдемонических существ. Вот этот знак «жизнь» одновременно является символом исчастья и несчастья, это знак «турс», его использовали в колдовстве, а вот этот«белка» – символ скота и богатства.

– И что получилось? – необыкновенно заинтересовалсяИлья.

– Ничего, – буркнула я. – Что может получиться,если я помню всего несколько знаков?

– Ты сумела произвести впечатление, – серьезно кивнулон. – Потому что я ни одного не знал, кроме свастики, конечно. Из-засвастики сомневался, стоит ли выбирать этот рисунок, но мне объяснили, что этосимвол солнца у древних славян.

– Хочешь сказать, ты знать не знал, чем себяукрашаешь? – возмутилась Женька.

– Что я должен был знать? – удивился Илья. – Дляменя это просто красивый рисунок. А для вас нет?

– Анфиса считает, что с такими вещами не шутят. Когда мы вНорвегию ездили, я хотела сувенир купить, подвеску в виде бубна саамскогошамана, тоже с рунами. Но Анфиса меня отговорила, потому что энергетикасильная, и когда нет ума понять, как все это можно использовать, лучше несоваться.

– Должно быть, у меня тоже ума нет, – пригорюнилсяИлья. – Потому что я даже представить не могу, что этим вообще можнокак-то пользоваться. Надо будет в Интернете пошарить, глядишь, найду чтотолковое и научусь, к примеру, оборачиваться волком.

– Почему именно волком? – насторожилась Женька.

– Хорошо, вороной. Вы не против? А теперь, с вашегопозволения, я надену рубашку. Нас ждут к ужину. – Он надел рубашку, прошелк двери, распахнул ее перед нами и сказал: – Прошу.

За столом Женька все больше молчала, а когда я попыталасьобратиться к Илье с просьбой отвезти нас в Прохоровку, так пнула меня ногой подстолом, что едва его не опрокинула.

– Я не понял, что должен сделать для вас? – спросилИлья.

Я торопливо ответила:

– Нет-нет, ничего, – и послала Женьке благодарныйвзгляд.

– Как вы смотрите на то, чтобы скоротать вечер за приятнойбеседой? – задал вопрос Илья, когда ужин подошел к концу.

– Не сегодня, – выжала из себя улыбку Женька. –Надо поработать над статьей.

– Жаль, а я на это рассчитывал, – улыбнулся он ипосмотрел на подружку со значением. Она тяжко вздохнула, разрываясь между двумяжеланиями: узнать, каков этот тип в постели, и разгадать местные тайны. Тайныпобедили.

Мы вернулись в комнату, и Женька принялась мне выговаривать:

– Ты что, с ума сошла, болтать ему о Прохоровке?

– Это же была твоя идея.

– Моя. Но тогда он был просто на подозрении, а теперь…Анфиса, неужто человек действительно может превратиться в волка, нарисовав насебе тайный знак?

– Дурища, – не выдержала я.

– А почему он тогда про волка вспомнил? Ничего мне неговори, – замахала она руками. – Этот тип у меня теперь подозреваемыйномер один. Когда он приехал? Вчера вечером, а утром Наталью нашли, и волкивыли белым днем, а этого разрисованного в гостинице не было.

– Думаешь, это таинственный любовник Натальи?

Женька почесала нос.

– У меня от всех этих тайн голова кругом идет. Одно я знаюточно: не зря он здесь появился. Из Москвы приехал, рыбу ловить. Как бы не так.Где это видано, чтоб мужик за тысячу километров в одиночку на рыбалку ехал содной бутылкой коньяка? Полный бред. И татуировки эти – врет он, что они ничегоне значат, тогда зачем они ему?

– Красиво, – пожала я плечами.

– «Красиво», – передразнила Женька. – Все началосьв полнолуние, когда оборотням раздолье, а этот весь в знаках. Хорошо, –скривилась она, видя возмущение ее дремучестью на моей физиономии. –Допустим, он не бегает под луной в волчьей шкуре, но такому, как он, соблазнитьдевушку пара пустяков. С этим ты спорить не будешь.

– Не буду.

– Вот. А потом из нее веревки вить. Я, когда на него смотрю,с трудом сдерживаюсь от вопля: «владей мною», а я человек закаленный и на своемвеку видела всяких типов, а тут деревенская девчонка. Крышу снесет на счет раз,и будешь делать все, что любимый прикажет.

Я только вздохнула. И в самом деле, такое более чемвероятно.

– Но какую цель он преследует, появившись здесь? –спросила я.

– Откуда мне знать? Нам он об этом уж точно не скажет.Слушай, а если он с местным колдуном заодно, со Славой этим? Мочат граждан всвое удовольствие, вот тебе и рыбалка.

– Да, – посетовала я. – Подозреваемых пруд пруди,и никаких ценных идей.

– Мы художника навестить хотели, вот с него и начнем.Пошли. – Но вместо того, чтобы направиться к двери, Женька шагнула к окну.

– Ты чего? – удивилась я.

– Пусть думают, что мы в комнате, занавески задернем, дверьзапрем.

Поразмышляв немного, я пришла к выводу, что подруга,пожалуй, права, и мы полезли в окно. Я надеялась, что до темноты мы успеемвернуться. При мысли, что ночью придется идти по лесу, становилось не по себе.Женька выбралась первой и помогла спуститься мне, прикрыла окно и, стараясьидти бесшумно, направилась к калитке. На дорогу выходить было неразумно, насмогли увидеть из гостиницы. И мы пошли вдоль картофельного поля, потом по однойиз тропинок спустились к озеру. Я поглядывала на часы.

– Может, навестим художника завтра?

– Ты просто боишься, – фыркнула Женька.

– Зато ты у нас сегодня на редкость отважная. Лучше подумай,что мы ему скажем?

– Главное с ним встретиться, а уж что сказать, я найду.