Вдруг раздался вой Лоретты.

— Кто-нибудь, откройте дверь, пожалуйста, — попросил Райли, глядя на Кэт.

Мэтт извинился и вскоре вернулся с новой банкой пива в руках.

Клифф захотел что-то сказать, но Кэт махнула рукой, и он замолчал.

— Не надо ничего говорить. Мне нужно время, чтобы осознать это. — Она повернулась к Эйдану. Он выглядел на удивление спокойным. — Ты в порядке? — спросила она его.

Эйдан кивнул.

— А ты?

Кэт подумала секунду и покачала головой:

— Нет, я не в порядке. Просто я… в смятении. Вся моя жизнь пропитана ложью насквозь. Все обманывали меня, потому что думали, что делают мне добро! О, Боже! Как же глупы бывают люди!

Клифф попытался возразить, но Кэт не дала ему этого сделать.

— Ты, — воскликнула она, — ты знал, все это время ты знал, что я твоя дочь, но не потрудился сказать мне об этом?

Клифф посмотрел на Барбару.

— Моя жизнь — тоже сплошная ложь, Кэт. Мне было тяжело, что я не мог рассказать тебе об этом, но я поклялся твоей матери, что буду хранить это в тайне. И она не позволяла мне говорить тебе даже после того, как я признался Барбаре, и уже не было причин что-либо скрывать.

Кэт кивнула:

— Понимаю.

Клифф указал на письмо, которое все еще держала Нола:

— Бетти Энн всегда говорила, что придет день, и она сама все расскажет тебе, и где-то за месяц до смерти она сообщила мне, что написала тебе письмо, упаковала его вместе с другими вещами и отдала на хранение Рите. А потом ты сказала мне, что переезжаешь в Персуэйшн, и я подумал, что скоро ты сама обо всем узнаешь, это лишь вопрос времени.

Кэт чувствовала себя беспомощной.

— Так, значит, Вирджил не мой отец. — Под тяжестью этих слов Кэт опустила голову. Но при этом она почувствовала облегчение. Это объясняло, почему он никогда не любил ее — она была не его родной дочерью, а его жена не могла родить от него ребенка. В Кэт он видел только бремя, которое нужно было тащить. Значит, в том, что происходило, не было ее вины — виноват был он один.

— Интересно, бабушка поступила с тобой так же, как ты поступила со мной, — сказал Эйдан. В его словах не было злости, просто удивление от того, что он заметил это совпадение. Он улыбнулся Кэт. — Она думала, что делает правильно, мама. Она защищала своего ребенка. Также, как и ты.

— Чума! — воскликнул Мэтт, поднимая свое пиво.

Лоретта продолжала выть за дверью, и Райли спросил:

— Кто-нибудь скажет, почему воет эта чертова собака?

— Наверное, увидела белку, — предположил Мэтт.

— Так вы мой дедушка! — Эйдан посмотрел на Клиффа и улыбнулся.

— О, Боже, — сказала Кэт. — А ведь ты прав. — Она посмотрела на Клиффа. — Филлис оставила мне все эти деньги, потому что я была ее племянницей?

Лицо Клиффа смягчилось.

— Солнышко, она оставила их, потому что, любила тебя и Эйдана больше всех на свете.

— Это отличные новости, — произнесла Нола, воспрянув духом. — Вы только подумайте — тебе не надо утруждать себя и возвращать обратно фамилию Кавано, потому что на самом деле ты — Тернер.

Кэт в изумлении засмеялась.

— Мне надо выпить.

— И тебе больше не нужно беспокоиться о Вирджиле, — подытожил Мэтт.

Кэт смотрела на огонь, что-то терзало ее. Ах да, Филлис.

— Даже Филлис лгала мне, — прошептала она и сама не могла поверить этому. Потом она заговорила, оглядывая комнату: — Неудивительно, что большую часть жизни я лгала. Неудивительно, что я и себя обманывала, да еще так, что смогла забыть Райли. Ведь я из династии лгунов! — Она посмотрела на каждого, потом воскликнула: — Если бы я не приехала сюда месяц назад, то так бы ничего и не узнала!

— На самом деле здорово, что все так обернулось, — сказала Нола.

Барбара встала и позвала детей.

— По-моему, самое время для пирога. — Она практически вытолкнула внучек из комнаты.

— И мне отрежьте кусочек, раз уж вы вышли! — закричал им вслед Мэтт. — Только без взбитых сливок!

— Надеюсь, что когда-нибудь ты простишь меня, Кэт. — Лицо Клиффа было красным и мокрым от слез. — Постарайся простить мать и Филлис. Просто мы хотели сделать как лучше для тебя и Эйдана.

Райли сжал руку Кэт, чтобы привлечь ее внимание. Кэт почти забыла, что он сидит возле нее. Она посмотрела на него, он улыбнулся ей. Потом поцеловал.

* * *

Вой Лоретты продолжал доноситься с заднего двора.

— Да что же это с собакой? — спросил Райли. Вдруг в дверь постучали.

— Я открою, — сказала женщина, которая стояла около двери. Кэт понятия не имела, что за женщина все это время находилась в ее доме.

— Это что, твоя тетя Рита? — в замешательстве спросил Джефф.

— Нет, — ответил Мэтт и затрясся от смеха. — Это Джоанна Лавлесс из газеты.

«Джоанна Лавлесс?» — пронеслось в голове Кэт. Она в ужасе вскочила на ноги. Сколько эта женщина стояла здесь, около двери? Она что, слышала всю эту отвратительную историю? Она вообще потрудилась постучать, прежде чем вошла?

Кэт не успела получить ответы на свои вопросы, потому что как только Джоанна открыла дверь, в нее, шатаясь, вошел Вирджил Кавано, а поддерживала его Кэрри Матис.

— Послушай, до того, как ты скажешь хоть слово, я хочу предупредить всех, что я ненамеренно нарушила предписание суда. — Кэрри яростно оглядывала гостей. — Райли, помоги мне усадить его на диван. Мэтт, звони в «скорую помощь». Ты… — Кэрри вздрогнула, когда увидела Эйдана. — О Боже! Bay! Должно быть, ты Эйдан? Принеси одеяло.

— Никому не двигаться! — Дико размахивая руками, Вирджил ткнул Кэрри локтем в лицо. Она с глухим стуком упала на пол. В левой руке Вирджила был пистолет, и хотя он размахивал им во все стороны, целился он явно в Кэт.

— Это ты во всем виновата, — сказал он ей и нажал на курок.

В это мгновение единственной мыслю Кэт было: «Я не могу умереть. Я только начала жить».

Мэдлин знала, что так поступать низко, но все же решила пойти с шоколадно-клюквенным тортом, как хорошая соседка, и пожелать всем счастливого Дня благодарения. Она положила торт на чугунную сковородку, обернула пленкой и украсила ленточкой.

Конечно, она увидит Нолу и Мэтта вместе, но, по правде говоря, ей уже надоела эта жалкая ревность. Та глупая склока с Кэрри на кухне предстала теперь перед ней в новом свете. Мэдлин была зла на себя и на нее. Ей больно было признать, что Кэрри оказалась права — давно пора двигаться дальше. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее, вмешиваясь в дела других людей.