Она хихикнула:

— Ну, конечно, не возражаю. Придешь к полудню? Пожалуйста, не забудь прихватить шесть дополнительных стульев. Пока, милый.

Следующие несколько часов Кэт провела в одиночестве, вся в хлопотах, кружила по кухне, пила кофе и слушала музыку. Эйдан и Нола были в Персуэйшн, так что в Балтимор Кэт не тянуло. Поскольку деньги Филлис были вложены в клинику, ее дух тоже витал где-то здесь.

Клифф позвонил около десяти прошлой ночью и сообщил, что он, Барбара и их внучки заехали в «Черри-Хилл». Он сказал Кэт, что очень ждал этого визита. Джефф и Ричард прибыли ранним вечером накануне, и Джефф просто не мог остановиться, расхваливая «Черри-Хилл», — он был в полном восторге.

Джефф казался веселым, но Кэт знала его с Каймановых островов и уловила в его голосе грусть. Его семья в Вермонте спокойно отреагировала на его признание, но сказала ему, что им было бы неудобно приглашать Ричарда на праздник, поэтому, они приехали в Персуэйшн. Когда Кэт пригласила Ричарда и Джеффа, они очень обрадовались. И она с нетерпением ждала встречи с ними.

К десяти у Кэт все было под контролем, она приняла душ и оделась. Думая о том, как будет выглядеть на газетных фотографиях, она выбрала водолазку баклажанового цвета и черные брюки. Нола приехала в половине одиннадцатого со сковородой лазаньи, на случай если вдруг не хватит индейки.

Весь следующий час Нола и Кэт сервировали стол, в центр которого поставили букет из астр, гербер, клюквы и веточек сухой пшеницы. Нола развела огонь, открыла занавески и почистила пылесосом ковер. Они закончили и решили, что поработали на славу.

— Марта Стюарт может поцеловать мою толстую итальянскую задницу, — сказала Нола.

Кэт обняла ее.

— Я уже говорила тебе, что ты не толстая.

— Какая разница? Главное, что я нравлюсь Мэтту.

После этого они еще пару минут восхищались своей работой. Кэт серьезно спросила Нолу:

— Тебе ведь нравиться жить в Персуэйшн?

Нола посмотрела на Кэт как на душевнобольную.

— Я никогда не встречала мужчину, который обращался бы со мной как Мэтт. Да это просто восхитительный город. У меня приятная работа и порядочный босс. — Нола задумалась на минуту, потом продолжила: — В каком-то смысле это немного грустно — мне тридцать семь и я не могу сказать, что когда-то была так счастлива, как сейчас.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — сказала Кэт.

Нола задумчиво улыбнулась:

— Помнишь ту ночь, когда ты узнала, что твоя мать умерла, и мы вернулись в твою комнату в «Черри-Хилл»?

Кэт кивнула.

— Помнишь, что я сказала тебе о том, что ты вернулась сюда, чтобы отомстить, а уедешь не с местью, а чем-то более важным?

Кэт засмеялась.

— Бог мой, ты, правда, так сказала? — Она сжала ей руку. — И откуда в тебе столько мудрости!

Нола покачала головой:

— Ответ очевиден: по эту сторону экрана я заслужила звание доктора наук.

— Каких наук?

— Доктор наук имени Опры, дорогуша.

Нога болела как-то изнутри. Острая боль пронзила плечи и спину Вирджила. Шея, казалось, задеревенела и не могла повернуться ни в какую сторону. Он не мог вспомнить, какой идет месяц и когда в последний раз мылся и спал. Но красота, красота, которую он создавал, сглаживала все неприятные ощущения.

Сколько недель это продолжается? Он не имел ни малейшего понятия. Единственное, что он знал наверняка, это то, что ничего подобного в своей жизни еще не делал. Как будто все эти годы он создавал только презренный, ничего не стоящий хлам для того, чтобы заработать на жизнь, а в это время каждая клеточка его души и тела готовилась к этому единственному стоящему шедевру.

Он назовет это «Женщина, высокое искусство проституции, итальянский каррарский мрамор, автор Вирджил Кавано, 2007».

Вирджил всхлипнул. Он гладил совершенные черты женских лиц. В его мечтах было сделать целую серию таких скульптур. Возможно, каждая скульптура будет посвящена какой-то отдельной части женского тела. Это гениально, но кого он дурит? Грудь стало давить еще сильнее. Он не помнил, когда в последний раз принимал лекарства. Он знал, куда засунул револьвер, и подумал: может, стоит поторопить неизбежное? Он умирает. И пока он не уйдет из жизни громко, никто и не заметит, что он умер. Потому что никому нет до него никакого дела.

Клифф, Барбара и внуки — Эрин и Стефани — приехали первыми. Кэт была безумно рада видеть Клиффа и обняла его так крепко, как смогла.

— Как поживает мое солнышко? — спросил он. — Все ли у тебя хорошо?

— Все очень хорошо, Клифф. Просто замечательно.

Легкая тень смущения легла на его лицо:

— Я невероятно счастлив.

Кэт снова обняла его, а потом поприветствовала Барбару и девочек. Следом приехали Мэтт и Нола, которых тоже представили Тернерам. Вскоре прибыли Эйдан, Рейчел и Райли с шестью стульями и собакой. А спустя несколько минут приехали Джефф и Ричард, в руках у них были вино и цветы.

— Кэт! — Джефф быстро обнял ее и представил ей Ричарда.

Кэт увидела в его глазах гордость и любовь.

Вскоре все удобно устроились со стаканчиками вина или другого напитка, и дом наполнился смехом и разговорами. Пока Кэт стояла за барной стойкой, к ней незаметно подкрался Райли, обнял за талию и поцеловал в шею.

— Это просто сказка, — прошептал он. — А ты сказочно красива.

Кэт прислонилась к крепкому телу Райли и закрыла глаза. Она хотела почувствовать его целиком, пусть даже на одну секунду. Ей хотелось, чтобы этот момент запечатлелся в ее памяти навсегда.

Кэрри подъехала к клинике. Вокруг было пустынно. Никаких следов приготовлений. Она тут же подумала, что, возможно, ошиблась временем, и поехала в город. Кофейня была закрыта. Ни одно заведение на Мэйн-стрит не работало. Даже в «Саноко» было темно. Вокруг не было ни души, если не считать случайных школьников. А Мэдлин говорила об этом дне как о втором пришествии. Все это ужасно не нравилось Кэрри.

Она поехала обратно к клинике. Припарковавшись, она направилась к двойным стеклянным дверям, ее каблуки стучали в тишине, и этот стук раздавался гулким эхом. Она прочитала объявление. Этот чертов праздник состоится завтра, а не сегодня! Да она убьет Мэдлин!

Кэрри схватилась за ручки дверей и начала дергать за них так, что задребезжали стекла. Она начала кричать в ярости и кричала до тех пор, пока не заболело горло.

Впрочем, остановило ее даже не это, а то, что сработала сигнализация.

Кэрри побежала к машине. Она потеряла четыре часа своей жизни на запруженной машинами дороге! Да она могла поехать на семейный обед! А вместо этого застряла в Переуэйшн на День благодарения, и теперь ей некуда ехать и даже негде остановиться! Что за чертовы шутки!