«А как же Эдик?» — билась тревожная мысль. Нечаянный интерес к Вадиму Эла расценила как предательство.

Как бы там ни было, но он действительно оказался способным. И Эла не переставала удивляться — не каждому дано освоить сложную методику танца за один урок.

— Ладно, беру свои слова обратно. Ты молодец, — скупо похвалила его она. — Если хочешь, можно записаться в любительскую группу для начинающих, я могу посодействовать.

— Нет уж, — отмахнулся Вадим. — Если наши дворовые узнают, что я пошёл задом крутить, меня ж засмеют.

— Фи, какой ты, — наморщила Эла нос, и они рассмеялись, а потом неотрывно смотрели друг другу в глаза… долго, напряжённо, учащённо дыша. То ли от быстрого вальса, то ли от чувств, внезапно захвативших обоих. Вадим сдался первым, нежно привлёк Элу, и она, дрожа всем телом, подалась ему навстречу, неумело обвив его шею руками. Он гладил её по спине, распустив шелковистые волосы, и они разметались по плечам до самого пояса, отливая на солнце жидким золотом.

— Какая же ты… необыкновенная, самая лучшая… самая-самая… — жарко прошептал он ей в губы и накрыл её рот поцелуем.

— Как красиво! — прошептала Лина. Руки она сложила на груди, пальцы переплела и едва дышала.

На мгновение Эла залюбовалась дочерью. Выразительные синие глаза искрились любопытством, длинные ресницы слегка подрагивали, тонкий румянец разлился по щекам. С возрастом Лина всё больше становилась похожей на Альтман, тогда как в детстве была точной копией Вадима. Вот и сейчас, разбередив старые душевные раны, Эла уловила сходство Лины с отцом: той же красивой лепки губы, та же улыбка, овал лица.

Помнится, при взгляде на маленькую дочь сердце Элы сжималось от боли, слишком сильно ребёнок напоминал ей его. Не потому ли она так долго скрывалась от собственного дитя? А по ночам, после долгих нотаций матери, гнала от себя тревожные мысли.

Почувствовав внезапный прилив нежности, Эла протянулась через стол и сжала ладонь Лины.

— В тот день мы долго и упоённо целовались, пока один из дотошных пенсионеров, гуляющих по парку, не сделал нам замечание. А я настолько опьянела от поцелуев, что перестала замечать всё вокруг.

— Молодые люди, тут общественное место, а не дом терпимости, умерьте свой пыл! — проскрипел над ухом старик.

— Я сгорала от стыда и смущения, чуть на месте не провалилась, а Вадиму хоть бы хны, он засмеялся, обнял меня крепче и увёл подальше от людских глаз.

— А по-моему, всё было очень романтично… — мечтательно улыбнулась Лина.

— Да… сплошная романтика. — Эла озадаченно вздохнула. — Только после той прогулки Вадим исчез. Больше недели не появлялся. Первые дни я не придавала этому значения, ну мало ли, дела какие, а потом такая обида взяла, ну позвонить-то можно было?!

— А он не звонил? — нахмурилась Лина.

— Не звонил, а я ждала. Ругала себя и… ждала. Так и торчала у окна, на улицах, как ненормальная оглядывалась по сторонам, а к концу недели затосковала. Грановский заметил моё подавленное настроение и смаковал каждую ошибку. Он-то подозревал, в чём причина моего расстройства, и капал на мозги, а в выражении лица читалось злорадство и какое-то желчное, эгоистичное удовлетворение: «Говорил же тебе, не связывайся! Вот теперь и получай!» Он не оставлял попыток завязать со мной дружбу и злился, когда я отказывала ему в свидании. Так пролетело девять дней, а в выходные прискакала Тоня Беренцвайг.

— Элочка, в ЦУМе кроссы выкинули, — с порога затараторила подружка. — «Адидасы», представляешь, классные такие, замшевые, почти что бархатные… красота! Там народу-у! Едем немедленно. Если поторопимся — и нам достанется.

— И мы поехали. Не то чтобы мне нужны были эти кроссовки, честно сказать, я согласилась, чтобы отвлечься, а ещё — очень надеялась увидеть его. Вот и увидела!

***

Июнь. Москва, 1993 г.

В обувной отдел очередь выстроилась до самой лестницы. Тоня трещала без умолку, сплетничала про подруг и делилась секретами. Эла слушала вполуха — от бессонной ночи и духоты веки закрывались сами собой. Мысли вяло ворочались. Измотанная ожиданием, она вспоминала последнюю встречу с Вадимом и ощущала себя самым несчастным существом на земле.

Вдруг в толпе промелькнуло девчоночье лицо, так похожее на лицо Виолы. Эла вздрогнула и ожила, поднялась на носки и внимательно огляделась, однако девчонку как ветром сдуло. «Померещилось?» — подумала Эла, сникнув, но тут на глаза попался смутно знакомый тип — коротко стриженный невысокий брюнет. Он стоял в стороне возле колонны и был как-то странно не по погоде одет — в серый широкий пиджак, будто с чужого плеча, и такие же серые мешковатые штаны. А взгляд его бегал и казался каким-то липким. Эла силилась вспомнить, где и когда могла встречать этого парня, но в голове мелькали бессвязные обрывки сцен. Только спустя минуту пришло озарение. Ухмыляющийся чернявый в трамвае, громкий свист из толпы прохожих, случайные столкновения с ним во время прогулок в парке. Да это же… приятель её Вадима!

Видно, Эла слишком выразительно разглядывала парня, потому что тот резко обернулся и подмигнул. Поначалу Эла растерялась, но быстро взяла себя в руки и стала пробираться к чернявому.

— Где он? Где Вадим? — выпалила без предисловий, как только поравнялась с ним.

— Обозналась, красотка, — отбрил её парень, лениво растягивая слова, а глаза его так и шарили по толпе.

— Мне правда очень-очень нужен Вадим! — не отставала она, наплевав на явное нежелание чернявого общаться. — Где он, скажи?

— Ты Эла? — Он ухватил её за руку чуть повыше локтя и притянул к себе. — Так бы сразу и сказала.

— Что ты делаешь? — дёрнулась она. — Отпусти, немедленно отпусти меня!

— Не будь дурой! — процедил он ей на ухо, даже не думая ослабить хватку. — Увидишь своего Вадима позже. А сейчас тихо, он работает.

— Работает? Что значит — работает? — пролепетала Эла дрожащим голосом — от внезапных догадок в животе будто заледенело.

Чернявый ухмыльнулся, слегка оттолкнул её в сторону и нырнул в толпу. Эла наблюдала, как спина этого странного типа мелькает в людском потоке. Вдруг в самой гуще очереди она заприметила его. Вадим стоял позади двух толстых тёток и отрешённо смотрел куда-то поверх голов. От счастья у Элы вспорхнуло сердечко, и она едва сдержалась, чтобы не окликнуть его, но в следующий момент удивлённо замерла.

Добравшись до Вадима, чернявый будто ненароком толкнул одну из тёток, пробороздил толпу и скрылся из виду. Та повалилась плашмя на Вадима, и он, подхватив её грузное тело, с трудом удержал равновесие. Народ разбушевался, и вслед хулигану посыпались брань и угрозы. Тётку подняли на ноги, Вадим огляделся