Но король вышел вперед, закрыв Дансдворта от взгляда Оуэна.

– Ты читал мою книгу?

Оуэн был пойман с поличным. Не было смысла отрицать. Язык словно отсох. Ему хотелось съежиться от страха, но он сунул руку в карман и схватил косичку Элизабет.

– Я хотел сыграть в вазир, – сказал Оуэн, и его губы наконец смогли двигаться. – Но все были заняты разговором, поэтому я начал играть с фигурами. Затем я увидел книгу.

– И ты ее понял? – недоверчиво спросил король.

Оуэн кивнул.

– Там есть жестокие слова, парень. Это не детская книга. Ты правда понял их смысл?

Оуэн уставился на короля, чей взгляд теперь вперился в его глаза.

– Я… люблю книги, – сказал он смущенно.

Король выхватил книгу из рук Рэтклиффа и пролистал ее.

– Я тоже люблю книги при нормальных обстоятельствах. Но эта книга… в ней записана ложь. Ложь обо мне.

– Я знаю, – сказал Оуэн, кивая.

Король приподнял бровь:

– Знаешь? Что ты имеешь в виду?

Оуэн моргнул, чувствуя себя все более и более смущенным.

Как он узнал? Как он мог описать голос, который услышал во время чтения?

– Я… я чувствовал это. Пока читал, – просто сказал Оуэн. – Я чувствовал фразы, которые не были правдой.

Глаза короля сузились.

– Мы поговорим об этом позже. – Он сунул книгу за пояс. – Дансдворт! Сыграй с парнем в вазир.

Дансдворт злобно насупился в ответ на приказ, и Оуэн внутренне застонал, когда подошел к доске вазира. Дансдворт надулся, когда взял белые фигуры и расставил их неправильно. Наблюдать за ним было больно, но Оуэн стиснул зубы, зная, что Дансдворту все равно, что фигуры не на своих местах.

– Какие новости из Таттон-Холла? – спросил король у Рэтклиффа вполголоса, но требовательно. Оуэн не слышал, чтобы мастер-шпион или Дансдворт входили в комнату раньше, потому что он был слишком увлечен чтением книги. Когда Оуэн начал молча двигать фигуры, он не спускал глаз с игрового поля, на сей раз он внимательно прислушивался к разговору короля.

– Я ненавижу эту игру, – прошипел Дансдворт.

«Я ненавижу тебя», – почти сказал Оуэн, но успел вовремя прикусить язык.

– Как вы и велели, милорд, я доставил ваш вызов герцогу Кискаддону в замок Бистоун. Представьте себе, он захотел узнать причину вызова. Я объяснил, что вы проводите выездную сессию Высокого суда. Затем у него хватило наглости спросить, будет ли он участвовать в сессии в качестве судьи. – Рэтклифф усмехнулся.

– А что ты ему сказал? – с удивлением спросил король.

– Я сказал, конечно, что герцог Хорват будет верховным судьей, и он узнает больше, когда последует приказу.

– Как ты думаешь, он приедет, Дикон? – тихо спросил король.

– Если он не приедет, то виновен в измене. Если он приедет, факт его измены будет установлен. В любом случае он у нас в руках.

– В Западной Марке есть три порта, – сказал король. – Молд и Ранкин на юге и Блэкпул на севере. Никто не покинет этих портов без моего разрешения. И король Окситании не захочет дать Кискаддону убежище на своей территории.

– Единственное место, куда он может отправиться, – это святилище. И вы можете быть уверены, что у нас есть Разведывательная служба, которая наблюдает за всеми и следит за стенами. Он не сможет воспользоваться правом убежища без нашего ведома.

В голосе короля было одобрение.

– Спасибо, Дикон. Ты делал все правильно. Пора парню снова увидеться с родителями. Ты сказал им, что я привез с собой мальчика?

– Конечно, милорд. Они знают цену открытой измене.

– Он совершил ее на Амбионском холме. Стив, сколько времени ему понадобится, чтобы призвать своих вассалов и армию из пограничных областей?

Раздался голос герцога Хорвата:

– Вы думаете, он это сделает, милорд?

– В Бистоуне тысяча человек, и весь день прибывает пополнение. Еще тысяча прибудет с Севера. Сколько может призвать Кискаддон и как быстро?

– Только несколько сотен человек к завтрашнему дню. Может быть, и вполовину того. Ему потребовалось бы две недели, чтобы собрать всех остальных, кто обязан ему службой, и я сомневаюсь, что они присоединятся к нему против вас сейчас, когда вы уже укрепились здесь. Вы не дали ему достаточно времени, чтобы отреагировать.

Король усмехнулся.

– Таково и было мое намерение. Волк у двери. Овцы блеют. Что ты будешь делать дальше, Кискаддон? Ход за тобой.

Оуэн сделал свой последний пятый ход, победив Дансдворта. Внутри у него все сворачивалось в узлы. Дансдворт хмыкнул с отвращением и бранился себе под нос.

* * *

Когда Оуэн добрался до своей спальни после вечерней трапезы, его мысли путались и от того, что он прочел, и от потрясения, которое испытал, когда понял, что его родители провалили проверку на лояльность и его собственная жизнь повисла на волоске.

Он в изумлении остановился.

Посреди комнаты лежала сумка, которую он оставил в Кингфонтейне. Плитки на полу были сложены в его имя: O-У-Э-Н.

Уже совсем стемнело, но из-за света факелов было светло, как днем. Без конца грохотали повозки, поскольку люди из королевского дворца в Кингфонтейне прибывали всю ночь. Солдаты с эмблемой белого вепря были повсюду, но Оуэн все равно пробирался через двор, стараясь держаться подальше от взрослых, которые могли бы отправить его спать. Увидев свое имя, выложенное плитками, он отправился на поиски Анкаретты.