— Сегодня хоть всё нормально?

— Та да, уезжают же… теперь даже грустненько как-то. Привыкнуть к ним успела.

— Ты их больше приглашать не будешь? — посмеиваюсь. На сколько мне память не изменяет, только в день их приезда всё между ними тремя гладко было, в остальное — типичные девичьи разборки.

Хоть Мила и уверяет, что это вообще нормально, просто пожаловаться ей больше некому.

А мне что, тяжело послушать? Нет. Даже прикольно, понять о чём они думают. Правда понять зачастую так и не удается, там тако-ое намешано…

— Сто раз подумаю теперь. — говорит уже улыбаясь. А я знаю уже, что на вокзале точно слезы будут.

— Спасибо, что согласился завести их… нас.

— Перестань, Мил. — бешусь я. Ну серьёзно.

Зачастую Мила так и прибегает: шороху, суеты наведет, губы покусает и убегает. Но радуюсь всё равно как ненормальный, что вот так набегами приходит. В двух остановках отсюда была, и пока те сувениры выбирали ко мне приехала.

Но не успеваю я на кухню зайти, куда переместилась вся сегодняшняя делегация, как меня зовёт знакомый голос.

Вся семья сегодня проведать решила?

— Здравствуйте. — Выхожу, на ходу руки вытирая.

— Привет, Олег. — обмениваемся рукопожатиями с Алексеем Геннадьевичем. — Как дела? — спрашивает и оценивающе по сторонам смотрит.

— Да нормально всё. Мила вот только уехала. Видели её?

— Нет. Разминулись наверное. — быстро говорит и будто не заинтересовано. Очень странно.

Что ему надо тогда? Оскал он уже свой мне не демонстрирует, но вид всё еще заставляет собраться.

— Разговор есть. — Говорит поверх плеча смотря.

Оглядываюсь назад, Ваня и вся шайка на его голос повылазили. Конечно, звучит, да и выглядит он устрашающе. А я кажется уже привыкать начал.

— Идёмте, — показываю на помещение, которое раньше Вадимовичу кабинетом служило, для нас пока тоже как переговорная выступает, оказалось бумажной волокиты тоже хватает, и всю ее надо где-то хранить, заполнять, отмечать.

Здесь не тот уровень обустройства, к которому привык отец Милы, но это вообще сейчас единственная комната где хоть какая-то мебель имеется. Хоть пацаны стулья мягкие и чистили Кёрхером с химией, многогодовой запах табака въелся в них настолько намертво, что даже никакие палочки и благовонии, которые Мила принесла, не помогают.

— Предложение к тебе есть. — Не глядя опускается на стул напротив и сморит прямо.

— Какое?

— Играешь еще?

— Пару месяцев как нет.

— Почему?

— Не хочу. — решаю не рассыпаться в объяснениях. Я все еще не знаю цель его визита.

— Завтра у нас в гостинице состоится так званное открытие игрового зала, казино. Там мои друзья будут, ну и вообще игра китов намечается.

— И? — на его друга я то точно не смахиваю.

— Ты вроде играешь неплохо, предлагаю тебе присоединиться к нам завтра.

Удивление свое скрыть не пытаюсь.

— Я не владею…

— Мы все предоставим, — не даёт договорить.

— На каких условиях? — спрашиваю, понимая что не простое это предложение.

— Пятьдесят на пятьдесят.

— А если проиграю? — всматриваюсь, как тогда на хедз-апе.

— Лес и пуля в лоб.

Это он шутит так, что ли? Впервые.

— Шутка. — быстро ретируется и что-то похожее на улыбку показывает.

— Я так и понял. Снова чтобы от Милы отье*ался?

Ни то что я о любви его мечтаю, но показалось что он уже смирился, принял. Мила у меня раз пять уже ночевать оставалась, что придумывает не знаю, но отпускают же как-то.

— Да встречайтесь вы, господи. Милка вроде не ноет. А тебе что лишними будут? — описывает помещение взглядом показывая. Ему ли не знать сколько сюда денег ввалить надо чтобы стоящее что-то в итоге получилось.

— Нет конечно, но чужими рисковать…

— Новым гостям мы фишки дарим, и тебя не обделим.

Хмурюсь, боясь поверить, что это за жест доброй воли такой. Простое предложение как шанс заработать? Лично приехал, чтобы пригласить?!

— Ладно. — все еще недоверчиво. — Но если проиграю? — снова к важному возвращаюсь.

— Не проиграешь. — заверяет он и подымается. — Я тебе всё вечером скину.

— Хорошо.

— Костюм есть?

— Будет.

— Отлично. Миле не говори пока. — На выходе почти отстегивает.

— Почему?

— А ты что, ее еще не знаешь? — удивленно спрашивает. Реально замечаю, что впервые вижу Алексея Генадьевича в таком приподнятом настроении. — С тобой потащиться захочет. О том, сколько ей лет напоминать не буду.

— Понял.

63

Сегодня отчетливо поймал момент, когда ощутил как всё-таки срослись с ней за эти месяцы. Не сказать Миле о том, что без нее ходил костюм покупать и обувь — равносильно предательству. Так к себе приручила — еле сдержался.

Да и врать вчера было неудобно, почему это ее отец вдруг решил со мной один-на-один поговорить, тот некстати захотел некоторые детали о предстоящем вечере озвучить, будто специально, что бы посмотреть как выкручиваться буду. Но всё же, из-за расстроенных чувств по факту отъезда подруг, слезы разумеется были и много, допрос устраивать не стала. Это радует. Как и то, что какая-то программа у них культурная с мамой нарисовалась на сегодня. Хоть здесь придумывать не надо.

— Может и мне пойти?

— Да я и сам парюсь немного. Но пригласительный только один.

— Может он тебя подставить хочет? — озвучивает одну из моих версий Смол.

— Вряд ли… — сам до конца не уверен. Но там-то и узнаем, искренен ли он был в этом своем: да встречайтесь. Ради этого же тоже стоит пойти?!

— Ты же говорил, что больше не играешь. — Никак не угомонится. Ну что за черта характера такая? Колупать до конца жизни теперь будет.

— Ден, бл*ть. Не заеб*й, ладно? Особо желанием быть среди всей неизвестной и напыщенной мне толпы я не горю, и ты прекрасно это знаешь. — взрываюсь я.

— Ладно, ладно, — как всегда голову в плечи вжимает. Будто только сейчас к нему мозг подключился. —