— Мы обязательно повторим пикник, — нежно улыбнулась Лианон. — Возьмем Ритара, его щенка, Келя, деда с котенком. Будет весело и вкусно. Но сейчас мы очень удачно проезжаем мимо лавки пряностей, где живет и работает женщина, с которой я хочу подружиться. А в таверну я сейчас пока не готова возвращаться. Подумай и поймешь.

— Понял, — через секунду произнес герцог и потер затылок. — Думаю, они видели вещи и похуже.

— Я не буду это обсуждать, — ледяным тоном произнесла леди Дэрвогелл. — Останови, пожалуйста, карету и дай мне выйти. Я люблю тебя.

— А я тебя боюсь, когда говоришь таким тоном, — шутливо подмигнул Кэлтигерн и на прощанье поцеловал Лиа в губы.

Карета остановилась очень удобно — лавка всего в трех шагах. Но Лианон не сдвинулась с места, пока не увидела, как экипаж исчез за поворотом.

У самой лавки пряностей Лиа толкнули, да так, что она едва не упала. Сдержав порыв обругать торопыгу, она, прижав ладонь к пострадавшему боку, поднялась по ступенькам и толкнула дверь лавки.

— Карима, — позвала Лианон, — я все-таки решилась тебя навестить. Мне так нужен совет, не представляешь. Я кое-что сделала, такое, чего от себя не ожидала, и теперь… Господи!

— Не торопись за целителем, не поможет, — усмехнулась Карима. — Моя семья пришла к выводу, что я всех позорю.

Она лежала на полу, и Лианон не могла определить, куда именно пришелся удар. Но кровь в уголках губ и бледный вид Каримы подсказывали — все очень плохо.

— Что мне сделать? — Лиа рухнула на колени перед несостоявшейся подругой.

— Синий пузырек, вон он, откатился. Это сильное зелье, умру без боли. Да не егози ты, ни один целитель не поможет. Я-то точно знаю. А ты все верно сделала. Теперь жива останешься.

— Ты даже не знаешь, что именно я сделала, — всхлипнула Лианон и помогла Кариме выпить зелье.

— Посиди со мной, если несложно. А насчет тебя мне и не нужно знать, я просто вижу такие вещи. Орочья магия, она ведь не в теле, она в душе. А моя душа скоро отправится к семье. И поверь, я там буду счастлива.

Лиа переложила голову Каримы себе на колени и тихонько заплакала, перебирая ее волосы. А та со светлой улыбкой вспоминала первые шаги своего ребенка, его первые слова. То, как знакомила своего страшноватого мужа с еще более страшным словом «романтика». Под конец Карима и сама заплакала, окончательно прощаясь с той счастливой жизнью, которую ей не дали прожить.

Когда Карима умерла, Лиа поняла сразу — слишком светлым и счастливым стало ее лицо. Леди Дэрвогелл коснулась губами лба умершей и осторожно поднялась на ноги, проследив, чтобы не ударить Кариму затылком об пол. После чего истерически рассмеялась — уж кому-кому, а лавочнице было уже все равно.

— Вытяните руки перед собой, — грозно прозвучало от двери.

Леди Дэрвогелл медленно подняла глаза и несколько мгновений изучала молоденького стражника, невысокого, чуть сутулого — кто только доверил ему такую работу?

— Что? Нет, это не я, — ахнула Лианон, поняв, в чем он ее заподозрил. И тут же покорно вытянула руки.

— Не она, а у самой весь подол в кровище измазан, — хмыкнул стражник.

— Так подол, а не руки, — возразила Лиа.

— Старшие разберутся, — неуверенно отозвался служака и оплел запястья Лианон тонким ремешком с печатью.

— Ослабьте, жжется сильно, — попросила леди Дэрвогелл.

— Магичка? Не, я туже затяну, ведьмы — они опасные, а я у мамки один. Кто ее кормить-то будет?

Немного успокоившись, Лиа отметила всю нелепость их процессии. Зареванная девчонка в грязном платье и плюгавенький стражник идут друг за дружкой в сторону управы.

— А мне, значицца, свезло так свезло, — радостно болтал мальчишка и почти не зло подталкивал Лианон в спину. — Я, значицца, матери за каплями, а тут вот оно — повышение. Само в руки упало.

Заметив несколько знакомых лиц, леди Дэрвогелл огорчилась и обрадовалась одновременно. Людская молва быстро донесет до деда новости, а там уж ее в беде не бросят. Но и отмываться от слухов ей придется долго. Не забудут жители столицы этой прогулки.

— Эх, если б ты, красивая, еще и посопротивлялась бы, — размечтался стражник, — мне б прибавку дали. Матери бы шаль купил, как у знатной дамы. Вот, говорят, у леди Шоколадки красивенная шаль. Я б матери купил, ага.

Лианон не отвечала на болтовню стражника. Слишком старалась не заплакать — ведь не поймут, к чему относятся ее слезы.

Когда за спиной с шумом захлопнулись двери центрального входа в управу, Лиа украдкой перевела дыхание. Все же ей тяжело далась эта ужасная прогулка по городу. Она нарушала закон, да, все эти зелья, игры с запретной магией крови, но как же ужасно оказалось идти опутанной антимагическим ремешком. Словно она уже осуждена.

Рассеянно скользя взглядом по убогой, скудной обстановке первого этажа, Лиа дала себе слово — покончить с незаконными зельями. Хватит. Сейчас ее арестовали из-за нелепого стечения обстоятельств, все быстро разрешится. А если для заключения будут основания?

— Господи, Стеф, кого ты притащил на этот раз? — застонал дежурный, выходя из-за стойки. — Что она сделала? Яблоко с ветки сорвала? Или, о ужас, сидела не на скамейке, а на камне?

— Она убийца, — патетично воскликнул стражник.

Лианон хранила ледяное молчание, спорить она смысла не видела.

— Простите, госпожа?

— Лианон Дэрвогелл, леди по рождению и магии, — спокойно отрекомендовалась она.

— Прошу вас пройти в допросную, — с мученическим вздохом отозвался дежурный. — Правила, к сожалению, одинаковы для всех.

— А мне повышение буде-э-эт, — протянул Стеф. — Не бухти, а то припомню.

Допросная выглядела ненамного лучше, чем первый этаж: крепкий стол, два стула и зеркало во всю стену.

— Ждите здесь, леди, — коротко произнес дежурный и себе под нос буркнул: — А ждать придется долго — пока найдется тот несчастный, на кого все это свалится.

Лиа села на стул и обнаружила, что его нельзя придвинуть ближе к столу. Грустно подперев рукой подбородок, она принялась ждать. Ожидание серьезно затянулось.

Побарабанив пальцами по столу, леди Дэрвогелл мысленно извинилась перед своим преподавателем по восточной медитации. Если бы она могла хотя бы предположить такое количество свободного, ничем не занятого времени, то к тем урокам было бы совсем иное отношение.

Лиа пыталась считать минуты, но быстро сбилась. Все, чего ей удалось достичь, — сохранять внешнее спокойствие. И не закричать от радости, видя входящего понурого следователя. Необмятая форма выдавала в нем новичка, как и затравленный взгляд, брошенный на зеркальную стену. Как Лианон подозревала, там, с другой стороны зеркала, собралась половина управы, посмотреть и послушать истерику знатной дамы и робкое блеяние несчастного.