– Он сверился с картотекой АНК и… нашел совпадение! Результаты анализа ДНК совпали, он нашел имя!

Гильем наклонился, чтобы лучше прочесть все, написанное в письме, и закачал головой, а затем схватил со своего стола стопку дел и вытащил одну папку.

– Он в нашем списке! Сеньон, мы его нашли!

Только теперь Сеньон и правда поверил во все, что услышал. Он с грохотом вскочил со своего места.

Мир ускорился. Пейзаж за окнами исчезал быстрее, чем проявлялся, неуловимый, неосязаемый, и даже фары других машин, огни фонарей и фасады домов растекались, уплывали за рамки – за пределы оконца в фургоне жандармерии, где сидел Сеньон.

Включив сирены и проблесковые маячки, чтобы расчистить путь, они мчались сквозь поток машин, словно нож, взрезающий монотонность пробок в конце обычного рабочего дня. Едва завидев брешь среди машин, мотоциклисты сопровождения кидались в нее, водитель фургона давил на педаль, мотор ревел, и застрявшие в пути автомобили тут же снова смыкали ряды позади них.

– Мы ставим все на одну карту! – бросил с заднего сиденья полковник Жиан. – Вы уверены в своей правоте?

– На сто процентов, полковник, – ответил Сеньон. – На Антони Бриссона заведено уголовное дело, соответствующее всем нашим критериям, и он живет там же, где жили жертвы двух первых убийств. Он программист.

– И потому сумел подменить результаты анализа ДНК? Только не говорите, что он взломал картотеку АНК, эту систему невозможно взломать!

– Нет, полковник, этого он не смог бы сделать. Но послушайте меня. Гильем прислал мне последние новости: Антони Бриссон работал программистом в компании, которую ИКРНЖ нанял после переезда в новые здания в Понтуазе. Эта компания создала часть сети ИКРНЖ. После этого Бриссона уволили, но, работая в Понтуазе, он, возможно, сумел получить доступ к списку частных лабораторий, в которые мы направляем ДНК для анализа. Форно говорит, что во время переезда такое вполне могло произойти, повсюду стояли коробки, валялись дела, так что и список лабораторий тоже вполне мог оказаться на виду.

– Но что потом? Он ведь не мог поступить на работу сразу во все эти лаборатории?

– Нет, но Гильем считает, что он мог их взломать. Их сайты защищены хуже, чем наши, это ведь просто лаборатории, а не военные или юридические учреждения. В конце концов, их сотрудничество с нами, анализы генетического материала, которые они для нас выполняют, – лишь небольшая часть их работы, не требующая какой-то специальной защиты. Вся информация проходит через секретарей, которые получают данные от лаборантов и раз в неделю вносят результаты в картотеку АНК: результаты обычных анализов они рассылают гораздо чаще. Гильем оценил их систему защиты, сам он не хакер, но кое-что понимает. Он считает, что Бриссон вполне мог поставить на компьютеры секретарей какую-то свою программу.

– Во всех лабораториях? – Жиан даже присвистнул от удивления.

– Во Франции всего пять крупных лабораторий. Бриссон взломал их системы, установил мини-программу собственного изобретения, которая отслеживает поток данных и отправляет ему автоматическое уведомление в случае, если в лабораторию поступил генетический материал с той же последовательностью аллелей, что и у него – а уж ее он должен знать, это несложно. Тогда он входит в систему, меняет четыре аллели еще до того, как результаты анализа отправят в картотеку АНК, – и все, никакие его преступления нельзя связать с его генетическими данными.

– То есть он сумел взломать даже нашу систему? Систему ИКРНЖ?

– Нет, точно нет. Может, он и пытался, но у нас стоит защита военного уровня. Проблема в том, что мы не проводили анализы сами, их отправляли в частные лаборатории по решению прокурора, который хотел действовать так же, как и его коллеги. Три четверти генетических анализов выполняют частные лаборатории.

– Бриссон настолько компетентен?

– Гильем утверждает, что, если у Бриссона есть черный ход, то есть существует путь обхода системы защиты, то он легко может войти в информационную систему конкретной лаборатории. Для него это детская игра, он может сделать это даже со своего смартфона, всего за пару минут.

Полковник Жиан покачал головой.

– Неужели он и правда продумал все, до последней детали?

– Поверьте, этот человек – жуткий извращенец. Он продумывает еще более сложные комбинации, когда выбирает, выслеживает и похищает своих жертв. Я даже не стану говорить о том, на какие хитрости он идет, когда затем запутывает следы. У этого человека настоящий психоз, связанный с ДНК и всем подобным. Это точно он, полковник, у меня нет никаких сомнений.

Сеньон вспомнил наклеенные ногти, чужие волосы, запах хлорки, врезавшиеся в плоть пластиковые хомуты.

Он представил себе Лудивину в агонии.

Тут же прогнал от себя этот образ.

– ГВНЖ уже в пути? – едва сдерживая тошноту, спросил он.

– Мы должны прибыть одновременно. Но помните, никаких глупостей, когда мы окажемся на месте. Я понимаю, что речь идет о Лудивине, но мы все равно останемся позади, всю работу выполнит ГВНЖ. Вы меня поняли?

Сеньон кивнул, глядя в окно.

Ему казалось, что пейзаж за ним движется слишком медленно.

Наступила ночь. В оранжевом свете уличных фонарей хорошо вооруженные люди в бронежилетах и черной униформе наводнили вестибюль небольшого жилого дома в западном предместье Парижа. Входную дверь в подъезд выдавили пневмодомкратом, группа тут же рассредоточилась, выставив перед собой пистолеты-пулеметы «ХМ-МП5-А5», защитив фланги помповыми ружьями «Ремингтон». Два снайпера с винтовками FR-F1 Schmitt & Bender прикрывали группу снаружи, держа на прицеле фасад здания и три окна квартиры.

Сеньон стоял поодаль с другими жандармами, перекрывшими улицу, и ждал новостей по рации, которую держал в руках полковник Жиан.

Он не услышал ни единого выстрела. Не было ни ослепляющих вспышек, ни грохота от шумовых гранат. Только невыносимая тишина.

Затем рация вдруг ожила и затрещала:

– Все чисто, в квартире никого.

У Сеньона защемило сердце.

Они поторопились. Жизнь Лудивины висела на волоске, так что они ворвались в квартиру, даже не установив перед этим наружное наблюдение, не опросив соседей. Они ринулись по адресу подозреваемого, ослепленные желанием скорее вызволить коллегу, вытащить ее из ада.

Сеньон понимал: если убийца действует так же, как и всегда, Лудивина уже мертва. Но не хотел в это верить.

В бессильной ярости он слишком резко ткнул пальцем в экран своего телефона.

– Гильем? Это я.

– Вы его взяли?

– Нет, в квартире пусто. Что у тебя?

– Продолжаю искать. Магали с ребятами мне помогают, мы проверяем все, что нашли, уже разворошили всю его жизнь, узнали про всех его знакомых. Он ничего не арендует – ни гаража, ни дачи. Я не вижу никаких сумм, которые он регулярно снимал бы со счета, чтобы, например, заплатить наличными…