Ноги вдруг коснулось что-то омерзительно скользкое, проползло, исчезло. Надолго ли? Ратибор закинул за плечо карабин, бесполезный в тумане, и, вытащив из ножен тесак, тут же полоснул им по впившемуся в ступню червю. Успел вовремя! Разрубленная нечисть отпала, истекая темной дурно пахнущей кровью. Но, словно на смену, вынырнули из промозглой мглы еще два точно таких же червя – зубастые, агрессивные… Рат разрубил и этих… И еще трех, и…

Когда черви стали сыпаться один за другим, идущий впереди шам махнул рукою и, выкрикнув непонятное слово – «гон», велел прибавить шагу. Рат побежал, плюнув на все понятия воинской чести, ибо справиться с подобною мерзкой кучей казалось ему весьма затруднительным.

Одноглазый бежал на удивленье легко, куда только делась его всегдашняя немощь? Похоже, шам прекрасно знал путь. Ориентировался в тумане… ну да – щупальца, к тому же ведь он сам этот туман и создал.

Хищные черви постепенно отстали, лишь один, последний, впился Ратибору в башмак, и юноша, не оглядываясь, на бегу махнул тесаком, стараясь не потерять из виду шустрого шама.

– Сюда, – переходя на шаг, одноглазый показал рукой вправо, где сквозь туман просвечивала кирпичная кладка какого-то полуразвалившегося здания. – Где-то здесь должна быть дрезина.

– Что должно быть?

– Такая железная телега… Ищи!

Сделав пару шагов в сторону, юноша чуть не споткнулся о какой-то железный брус и несказанно удивился – этакое-то богатство валялось здесь просто так, безо всякого присмотру, приходи – и бери.

– Что там такое, друг мой? – обеспокоенно оглянулся Наг.

– Железный брусок. Длинный, даже концов не видно. Эх, нашим бы кузнецам…

– Там, параллельно должен быть такой же… Поищи…

– Есть!

Шам с облегченьем вздохнул:

– Ну, наконец-то! Это железная дорога. Значит, должна быть и дрезина. Продолжаем искать!

Длинная пулеметная очередь разорвала тишину гулкой барабанной дробью. Пули горохом впились в стену, брызнули во все стороны осколки кирпичей. Ратибор успел закрыть лицо рукой, а вот его много возомнивший о себе напарник оказался не таким расторопным, поймав хороший удар в лоб.

– О, великий Атом, – зажимая окровавленную голову, обиженно возопил шам. – Вот вечно мне не везет, вечно!

– Ты как, жив? – юноша встревоженно подскочил ближе. – Давай-ка, перевяжу.

– Я сам! Лучше ищи дрезину. И не думай о выстрелах. Стреляют вовсе не по нам, а в туман. Просто так, на всякий случай.

– А кто стреляет?

– Тут много всякого народу.

Больше одноглазый не пояснил ничего, да Рат и не спрашивал, занятый поиском железной повозки… которую и обнаружил шагах в тридцати, буквально – рядом.

– Садимся, – тут же скомандовал шам. – Видишь вот эту ручку – берись…

Выпроставшееся невесть откуда щупальце, огромное, в желтых присосках, упало рядом, хищно изогнулось и, ухватив одноглазого за ногу, потащило в туман. Наг не успел и вскрикнуть. Хорошо, хоть напарник его оказался проворнее: рванув с плеча карабин, Ратибор сделал три выстрела…

Плеснув желтовато-коричневой кровью, щупальце мгновенно ослабло, а где-то неподалеку, шагах в тридцати, вдруг послышался жуткий рассерженный рев… И что-то вздыбилось за туманом, что-то огромное, округлое, темное, величиной с Пятницкую башню родного Коломенского кремля!

Послав в неведомое чудовище остатки обоймы, Рат закинул бесполезный карабин за спину и, швырнув шама в дрезину, схватился за ручку, качнул, словно весло… Рядом – совсем рядом! – снова упали гигантские щупальца, поползли, словно змеи – вот-вот схватят, вот-вот…

– Давай же, давай! – испуганно вопил одноглазый.

Ратибор и без него знал, что делать – еще раз толкнул ручку и…

Железная, на железных же колесах, повозка вздрогнула и тяжело покатила в туман, постукивая на стыках рельсов и постепенно набирая скорость.

* * *

Последние свои дни Ясна провела в словно бы в каком-то легком тумане, вечно клонившим в сон и делавшим тяжелыми мысли и тело. Девушка даже не помнила, когда последний раз ела, хотя голода почему-то не ощущала… вообще ничего не чувствовала с тех самых пор, как щекастый торговец Евген продал ее неизвестно кому. Именно так – неизвестно кому; явившийся покупатель прятал лицо под черной маской, называл себя скромно – Посредник. Как он доставил девчонку заказчикам, каким образом, нес ли на руках или вез в повозке, Ясна не могла бы сказать, помнила лишь оказавшуюся в руке Посредника стеклянную трубочку с блестящей иглой… А потом что-то – наверное, эта самая игла – кольнула в вену, ничуть не больно… и настало вот такое вот состояние – ни сон, ни явь.

Иногда, сквозь забытье, девушка видела смутные образы каких-то существ – то ли пауков, то ли сколопендр – только больших, размерами с человека, а то и фенакодуса. Наверное, то был сон, затянувшийся сон… и закончился он внезапно.

Кто-то громко сказал:

– Проснись!

И Ясна распахнула глаза…

Лучше б она спала, пусть даже вечным сном!

Увидев, что творилось вокруг, девушка зажмурилась от вдруг охватившего ее ужаса и стыда. Она лежала нагой в узком каменном ложе, чем-то похожем на гроб. Раскинутые в стороны руки ее бессильно свисали вниз, голова покоилась на каком-то возвышении, похоже, что тоже каменном, холодном. Ложе стояло посередине большой пещеры, освещаемой нервным светом многочисленных факелов, выхватывающем из полутьмы фигуры тех самых кошмарных тварей, которых несчастная пленница видела в своих недавних снах. Выходит, это были вовсе не сны!

Жуткие существа своим мерзким обликом напоминали огромных сколопендр – хитиновый, блестящий тусклой зеленью, панцирь, восемь конечностей – непонятно, рук или ног. Лица… вернее, морды – чем-то походили на человеческие, правда, довольно уродливые. И от этого было еще омерзительнее, еще страшнее!

Одно из чудовищ, повыше и куда уродливее других, подошло ближе к ложу и внезапно бухнулось на колени – или что у него там имелось, – благоговейно выпростав четыре верхние конечности вверх. Желтоватые, с хищными темными зрачками, глаза твари источали звериный ужас, лицо было почти человеческим – узким, сильно вытянутым книзу, с крючковатым мосластым носом и почти безгубым провалом рта. Лысый зеленоватый череп, большие, хрящеватые остроконечные уши довершали кошмарный портрет. Нет, это все же был не человек – нетопырь, нелюдь!

– Великая Мать проснулась! – сверкнув глазами, внезапно возопил нетопырь. – Проснулась Великая Мать!

– Проснулась Великая Мать! – падая ниц, эхом откликнулись твари. – Делай свое дело, Великий Шаман, на благо всех нас!

Поднявшись на ноги, крючконосый монстр – как видно, он и был здесь шаманом – протянул одну из четырех рук, дотрагиваясь до обнаженного бедра распластанной на ложе девушки. Ясна вздрогнула, настолько гадким и холодным показалось ей это прикосновение. Вздрогнула, но не шевельнулась, не смогла, и только сейчас заметила, что почти все ее тело утыкано иглами, от которых уходили куда-то вниз, в скалу, тонкие, с палец, шланги.