Юная графиня, явно получив какие-то повреждения, лежала без движения, и даже, кажется, не дышала. Впрочем, дышат ли киборги вообще? Ратибор этого не знал в точности, а вот Орво принялся делать своей госпоже искусственное дыхание, причем – рот в рот, и, надо сказать, выглядел он при этом очень даже довольным.

А потом…

Потом вдруг случилось нечто очень даже непонятное. С подозрением обозревавший округу Рат увидел поднимавшееся вдали, над излучиной реки, нечто. Нечто круглое, похожее на воздушный шар. Попросив у десятника бинокль, юноша глянул – и в самом деле воздушный шар! Видать, потеряв корректировщика огня, коварного летуна Кайсакру, враги решили восполнить пробел по-иному.

Шар висел далековато, километрах в пяти. Из карабина не достать, но и тамошним наблюдателям, даже в бинокль, вряд ли хорошо все видно. Крылан-то висел прямо над головою, а шар…

Позади вдруг послышался жуткий крик, и Ратибор, повернув голову, с удивлением увидел, как брошенный в воздух Орво, пролетев метров десять, тяжело шмякнулся в грязную лужу. Похоже, пришедшей в себя Расте не очень-то понравились его поцелуи.

Глянув на киборга, юноша похолодел – с девчонкой явно что-то случилось. Она стояла, чуть пригнув голову и вытянув шею, словно высматривающий добычу недоброй памяти «Раптор». Ноги напружинены, руки вытянуты вперед… из согнутых пальцев что-то торчало – когти, что ли? Что-то блестящее, острое – встроенные ножи?

– Эй, графинюшка!

Крикнув, Рат не стал дожидаться ответа, поспешно нырнув в небольшой овражек. Изо рта проворно повернувшейся к нему девушки-киборга вдруг вырвалась опаляющая струя пламени, едва не испепелив парня на месте.

Рядом, в овраге, внезапно послышался шорох. Рат обернулся, выхватив меч… И тут же опустил клинок, увидав пошатывающегося, грязного, как само болото, десятника.

– Рвем к дому, – махнул рукой тот. – И как можно быстрее. По оврагу как раз и пройдем.

– Наша девушка, похоже, сошла с ума? – хмыкнул Ратибор, быстро шагая следом за Орво.

– Нет. Ей управляют. Ты видел шар?

– Да, но…

– Вот здесь старая труба… давай за мной, живо!

Беглецы нырнули в трубу вовремя. Позади, в овраге, вдруг послышался душераздирающий рев, а к небу взметнулось дикое все пожирающее пламя.

Труба оказалась довольно-таки узкой, едва проползти. Впрочем, не столь уж и долго пришлось там пробираться: уже через пару минут, нырнув в узенькое оконце, Орво и Ратибор оказались в гулкой темноте подвала.

– И что теперь? – тихо спросил юноша. – Я так понимаю, она ж может и весь этот дом сжечь?

Выглянув в окно, десятник мотнул головой:

– Вряд ли. Встроенный огнемет требует много энергии. Хотя трупов там предостаточно… И все же какое-то время у нас есть.

– Нам может помочь шам, – вспомнил Рат. – Мой друг. Он поставит густой туман и мы…

– Туман?! – саркастически хмыкнул десятник. – Да пойми ты – киборгов специально создавали для разведки и диверсий. Что им туман?

Юноша упрямо наклонил голову:

– Все равно! Надо использовать любую возможность.

– Что ж, пожалуй, ты прав.

Отойдя от оконца, десятник едва не упал, споткнувшись о разбросанные там и сям ведра. Как видно, в этом подвале когда-то в стародавние времена был склад или подсобка. Кроме ведер, вдоль стен были сложены какие-то метелки, швабры – вернее, то, что от них осталось за много-много лет.

Струя пламени ворвалась через окно неожиданно, и слава всем богам, что беглецы уже успели оттуда убраться.

– Она чует нас, что ли? – обернулся на ходу Ратибор, морщась от волны хлынувшего из подвала жара.

– Может, и чует, – поднявшись по лестнице в коридор, десятник бросился на кухню, ибо все остальные пути, увы, уже были отрезаны появившейся во дворе графиней. Нет, не девочкой – сделанной для убийства машиной.

Едва беглецы вбежали на кухню, как весь коридор запылал, охваченный пламенем.

Рат лихорадочно соображал, что делать, ибо его спутник, этого, похоже, не знал.

Где-то нужно было хотя бы ненадолго укрыться, спрятаться, перевести дух. Где бы только? Ну, не здесь же, среди сковородок, начищенных до зеркального блеска, кастрюль и прочей кухонной утвари, расставленной в строгом порядке чернокожим поваром Зигги. Увы, не помог этому парню его древний патлатый бог.

– Туда! – усмехнувшись, Рат указал рукой на запертый холодильник с пленником-шамом. – Там она нас точно не почует.

– Загнать себя в ловушку? – Орво дернулся было, но тут же замолк… и чуть погодя, засмеялся: – А ведь ты, парень, прав. Киборги – существа логичные. Вряд ли графине и в голову такое придет.

Вот что Рату в десятнике нравилось, так это его решительность: настоящий был командир, сказал – сделал, без всяких вредных в бою сомнений.

Не прошло и минуты, как беглецы уже открывали тяжелую дверь старой холодильной камеры. Сидевший в углу шам дернулся, выпростав глазные щупальца навстречу гостям, и, узнав Ратибора, успокоенно хмыкнул:

– Вы пришли за мной?

– Мы пришли к тебе. Видишь ли…

– Я понял, – узник либо догадался, либо подслушал чужие мысли (хоть Рат этого сейчас и не понял), впрочем, это было сейчас не очень важно. – Вашего киборга взял под контроль оператор. Что ж, спрятаться здесь – вполне логично. Однако, боюсь, это убежище весьма недолго нам послужит. Кио, конечно, поначалу обыщет весь дом, а уж только потом заглянет сюда – но ведь заглянет же! К тому же, здесь могут вскорости оказаться те, кто на вас напал.

На какое-то время в камере установилась тишина: беглецы напряженно прислушивались к доносящимся снаружи звукам и не менее напряженно размышляли о своем не особенно-то комфортном положении или, говоря простыми словами – о той заднице, в которой сейчас оказались.

Увы, долго им думать не дали. Девушка-киборг оказалась весьма сообразительной и проворной. Не прошло и пяти минут с того момента, как Орво и Рат укрылись в узилище, как в дверь что-то гулко громыхнуло. И тут же донесся железный лязг и жужжание – кто-то явно взрезал замок… Можно было догадаться – кто.

– Встань слева от двери, – глянув на Рата, глухо распорядился десятник. – Пули ее не остановят. Ударишь мечом, как только войдет. Я, увы, не смогу… Цель в шею, возможно, удастся перерубить проводку. Ударишь – и сразу бежим к лесу.

– Хорошо.

Ратибор вытащил из ножен клинок, примериваясь, как лучше и ловчее ударить…

Снова ухнуло. Дверь затряслась, словно больной в лихорадке, и вот уже появилась щель, в которую просунулось что-то блестящее, острое… Еще удар, и врата узилища со скрежетом распахнулись, и на пороге возникла худенькая девичья фигурка – безжалостная боевая машина, созданная для убийств.

Ну, здравствуй, девочка-смерть… Здравствуй – и прощай!