Старший группы сообщил по рации:

— Птичка пуста. Начинаем осмотр местности.

— Будьте осторожны. Эти люди хитры и очень коварны. Все перепроверяйте дважды и затем радируйте мне. Понятно?

— Не беспокойтесь, сэр. Мы их найдем или погибнем.

Собравшись лететь в Швейцарию, Пейн с Джонсом поняли, что нужно принять еще одно решение. В эту историю они впутались исключительно из-за того, что пошли на договор с Манзаком и Бакнером. Теперь же, когда и тот и другой мертвы, Пейну с Джонсом предстояло сделать выбор относительно своей дальнейшей причастности к делу.

— Как ты думаешь, мы свою часть сделки выполнили? — спросил Пейн.

— Технически, в общем, да. Мы нашли Бойда и передали его Манзаку в соответствии с соглашением. Правда, ты убил Манзака в ходе обмена.

— Да ладно тебе! Не надо все на меня сваливать. Ты ведь сам взорвал вертолет. А второй угнал.

— Верно, но только после того, как они взорвали наш «феррари». Кому-то же надо расплачиваться.

Пейну совсем не хотелось вспоминать про автомобиль, так как внутреннее чувство подсказывало ему, что за машину придется расплачиваться ему самому.

— Ну, как думаешь? — снова спросил он. — Может, нам стоит завязать с этой историей?

— Думаю, что пока рановато. Во всяком случае, до тех пор, пока не узнаем, кто всем заправляет и почему им была так нужна наша помощь. Ведь если прямо сейчас выйти из игры, нам всю оставшуюся жизнь придется скрываться.

Кюсендорф, Швейцария, 82 мили к юго-востоку от Берна

Кюсендорф — селение в Тичино, швейцарском кантоне, граничащем с Италией, примостившееся на южных склонах Лепонтинских Альп. Здесь проживает не более двух тысяч человек. Известное благодаря своим живописным пейзажам и местной разновидности швейцарского сыра, Тичино также является местом, где расположен Архив Альстера, одна из лучших в мире частных коллекций редких документов.

Сами рукописи размещаются в хорошо охраняемом шале. Построенное в качестве временного пристанища австрийским филантропом Конрадом Альстером, со временем оно стало его вторым домом, в котором он провел остаток своих дней. В начале 1930-х Альстер, страстный коллекционер редкостей, почувствовал, что обстановка у него на родине становится крайне нестабильной, и понял, как велика опасность захвата его бесценного собрания нацистами. Чтобы спастись самому и сохранить коллекцию, он перевез ее через швейцарскую границу в товарных вагонах под тонким слоем лигнита, бурого угля низкого качества, а затем до самого конца Второй мировой войны старался избегать внимания публики. Скончался он в 1964 году, но, выражая глубочайшую признательность народу Швейцарии, передал все состояние своей новой родине, Кюсендорфу, при том условии, что его коллекцию сохранят в неприкосновенности, сделав ее доступной для выдающихся ученых всего мира.

Пейн был совсем не уверен, что группу странных беглецов здесь примут за крупных исследователей. Так или иначе, им предстояло это выяснить, как только утром хранилище откроется. А пока в местной гостинице Пейн снял большой номер и с помощью внушительных чаевых добился от ночного портье, чтобы тот открыл магазинчик в вестибюле и продал им новую одежду и кое-что перекусить. Час ушел на приведение себя в порядок, после чего все четверо встретились в гостиной, чтобы обсудить характер и масштаб связей Бойда с ЦРУ.

— Конечно, я понимаю, что не располагаю блистательной внешностью Джеймса Бонда. Но мне в ней не было никакой нужды. Почти три десятка лет я проработал преподавателем в Дуврском университете. Иногда, правда, меня просили выполнить то или другое задание. Впрочем, это случалось совсем не часто. Иногда задания бывали совсем простые, как, например, вывоз документов из страны. Порой посложнее. К примеру, убедить дипломата изменить родине. Суть в том, что я никогда не знаю заранее, что меня попросят сделать, до того как поступит поручение.

— И что же вас попросили сделать в данном случае? — спросил Пейн.

— Вы, вероятно, не поверите, но в данном случае не было никакого задания. Раскопки имели чисто академический характер. По крайней мере планировались как таковые. И никакого отношения к ЦРУ не имели. Абсолютно никакого.

Пейн скорчил недоверчивую гримасу.

— Вот отсюда у нас как раз и начинаются проблемы. Насколько мне известно, большинство чисто, как вы их называете, академических раскопок не подразумевает участия в них вертолетов, оружия последнего образца и взрывов автобусов с пассажирами. Верно?

Бойд уже хотел было начать пересказывать историю катакомб, но передумал, решив воспользоваться более современным способом изложения фактов. Он предпочел продемонстрировать им видео, отснятое Марией. Пейн и Джонс ошалело смотрели на экран, на котором перед ними предстало все величие катакомб. Увидели они и бронзовый футляр со свитком Тиберия. Там, где была необходимость, Бойд делал словесные комментарии. По правде говоря, Пейн с Джонсом его практически не слушали, так как увиденное на экране в достаточной мере убедило их: Бойд и Мария вовсе не современные Бонни и Клайд.

Когда отснятый материал закончился, к Бойду обратился Джонс:

— В Милане вы говорили, что ваше открытие способно убить религию. Что вы имели в виду? На пленке я не увидел ничего такого, что могло бы нанести какой-то вред Церкви.

Бойд покачал головой.

— Тот последний предмет, который вы видели, найденный нами бронзовый цилиндр, содержит папирусный свиток. В нем находятся свидетельства, которые бросают тень сомнения на все христианство. Если их обнародовать, будет подорвана христианская вера. Церкви рухнут. Золото превратится в прах. Одним словом, последует крах как духовный, так и финансовый.

Джонс взглянул на Марию, затем снова на Бойда.

— Звучит весьма драматично. Признаюсь, я далеко не самый религиозный человек на свете, но даже если бы я им был, то не думаю, что на мою веру мог оказать серьезное воздействие какой-то древний листок бумаги.

— Что ж, — ухмыльнулся Бойд, — посмотрим. Подождите, и я покажу вам документ, из-за которого вы ощутите себя идиотом.

До того момента, пока Бойд не вышел из комнаты, Мария сохраняла молчание. Едва они остались одни, она извинилась за тон учителя.

— Не воспринимайте его замечания как личные оскорбления. Думаю, таким образом он просто пытается выпустить пар… Кроме того, у вас действительно должны оставаться сомнения относительно обнаруженного им документа. Это вполне естественно. И у меня они были. Даже по поводу самих катакомб. Самое лучше доказательство — возможность все увидеть собственными глазами. И опровергнуть то, что вбивалось вам в голову на протяжении всех детских лет.

Джонс улыбнулся и спросил:

— Всех детских лет? Так сколько времени вы знаете доктора Бойда?

— Нет, вы меня неправильно поняли; я имела в виду не его, а своего отца. Когда речь заходила о катакомбах, он всегда демонстрировал недоверие к любым свидетельствам их существования. И уж поверьте мне, его слова значили намного больше слов любого другого человека. Он ведь настоящий эксперт.