— Вы шутите!

— К сожалению, я говорю вполне серьезно, Ник. К несчастью, именно в таком мире мы сейчас живем. Хорошо известно, что деньги — корень всех зол… Сказавший это первым был очень мудрым человеком.

Бенито Пелати провел ночь в своем кабинете в ожидании новостей. Двадцать лет назад он сам бы отправился в Милан и сам бы всем занялся. Ведь недаром в те годы ему удалось завоевать репутацию самого опасного человека в Италии. Теперь Бенито был вынужден доверяться другим, и прежде всего Данте. Не то чтобы Данте не справлялся со своими обязанностями, он справлялся с ними, и неплохо, но Бенито полагал, что все-таки будет лучше, если Данте поедет в Вену следить за ведущимися там раскопками, столь много значившими для их общего дела.

Когда наконец зазвонил телефон и Бенито передали последние новости, его ярость не имела границ. Он не терпел и никому не прощал халтуры.

— Почему ты так долго не звонил? Я уже несколько часов жду.

— Я бы позвонил, если бы не она, — ответил Данте. — Ее участие все усложняет.

Эти слова поразили Бенито. Он не привык к возражениям, от кого бы они ни исходили.

— О чем ты? Чье участие?

— Я смотрю на фотографии с камер слежения из библиотеки. На них Мария вместе с Бойдом. Знаете, я давно задаюсь вопросом, почему ваши люди в Орвието так долго терпели его? Бойда следовало убрать уже в самом начале.

— Мария? Но почему? Почему она рискует всем тем, что мы надеялись достичь?

— «Мы»? Она перестала относиться к «нам» с тех самых пор, как вы отослали ее в школу. Не знаю, скоро ли вы это поймете, но чем скорее, тем лучше будет для вас. Поверьте мне, если мы не сможем в ближайшее время обезвредить ее, она провалит все, что мы запланировали. И притом с огромным удовольствием.

Бенито помолчал. Через несколько часов он должен встречаться с представителями Верховного совета Ватикана, и любые посторонние мысли могут ему помешать. Он слишком много и тяжело работал ради своей главной цели, чтобы позволить непокорной дочери в одночасье все испортить. Бенито готовился к тому, чтобы сбросить на Ватикан самую страшную бомбу, и ему была необходима предельная сосредоточенность.

— В таком случае, я полагаю, тебе известно, как ты должен поступить, — ответил он.

Данте кивнул, улыбнувшись. Он ждал этих слов с тех самых пор, как Бенито отослал Марию в Англию.

Архивы Альстера располагались у выступа скалы, защищавшего деревянную крепость от альпийских ветров, дующих в этом регионе практически в течение всей зимы. Основная часть шале из древесины орехового цвета, того же, что и у окружавших здание деревьев, великолепно сочеталась с широкими фронтонами и консолями крыши. В переднем фасаде через равные промежутки были проделаны квадратные окна, прекрасно дополнявшиеся застекленным треугольником, вырезанным на самом верху у завершения арочного свода. Через всю середину фронтона здания вертикально шло большое венецианское окно, благодаря которому посетители, проходившие по главной лестнице библиотеки, могли наслаждаться потрясающим видом Альп.

— Неужели это и в самом деле библиотека? — спросил Джонс, когда они подходили к воротам. — Что-то не похоже.

— Потому что на самом деле это не совсем библиотека, — ответил Бойд. — Цель данного заведения не в том, чтобы предоставлять книги для чтения, а в том, чтобы постараться хоть как-то заполнить все увеличивающуюся пропасть между учеными и любителями. Вам, конечно же, известно, что некоторые величайшие сокровища скрыты от публики их эгоистичными владельцами, не желающими никого подпускать к своей собственности. Кроме того, знаете ли вы, что даже обычный музей, располагающийся в крупном городе, как правило, выставляет всего пятнадцать процентов имеющихся в нем экспонатов? Сказанное означает, что большая часть исторических сокровищ находится в глубоких подвалах в заколоченных ящиках.

Пейн тихо присвистнул.

— Восемьдесят пять процентов!

— Увы, и это только музеи. А если вы прибавите к ним еще и миллиардеров, коллекционирующих произведения искусства и развешивающих бесценные творения Моне у себя в ванных и туалетах, то общий итог далеко перевалит за девяносто процентов. К счастью, на свете еще есть учреждения, подобные этому. С момента его открытия Фонд Альстера исповедовал важнейший принцип обмена бесценными экспонатами между всеми, кто ими располагает.

— Простите, я не совсем вас понимаю, профессор, — признался Пейн.

— Предположим, вы преподаете в университете Аль-Азар в Каире и завершаете книгу. И тут вдруг понимаете, что вам не хватает очень важной информации о нубийских поселениях в Судане — данных, которые можно отыскать в архиве. Как вы должны поступить? Прилететь сюда и воспользоваться их источниками? Вовсе нет. С точки зрения здешнего фонда подобный подход был бы проявлением эгоизма. Вы одалживаете фонду какой-то артефакт, который может представлять интерес для других исследователей — ну, к примеру, нечто, найденное вами во время раскопок в Гизе, — а в обмен архив предоставляет вам доступ к необходимым материалам.

Джонс кивнул.

— Мне нравится этот принцип. Он очень справедлив.

— Думаю, — возразил Бойд, — что через несколько минут, когда мы войдем в архив, ваш энтузиазм по его поводу несколько ослабнет, так как нам нечего им предложить. Да, конечно, у нас сеть свиток, но я очень сомневаюсь, что в данный момент его безопасно предъявлять на всеобщее обозрение. Нам еще предстоит разгадать массу загадок, прежде чем мы сможем официально о нем объявить.

— А отснятые вами материалы? — предложил Пейн. — Наверное, не будет никакого вреда в их обнародовании?

— Материалы, отснятые в катакомбах? — Бойд несколько мгновений размышлял над предложением Пейна. — Увы, съемка делалась не мной. Поэтому мы должны обращаться к юной мисс Пелати. Дорогая, не хотели бы вы выступить в роли режиссера на премьере своего фильма?

Широкая улыбка осветила лицо Марии.

— Неплохая идея… А как вы на это смотрите, Дэвид?

Джонс взглянул на нее и подмигнул.

— В данном случае полностью полагаюсь на ваше решение, Мария.

— Блестяще! — воскликнул Бойд. От него совершенно ускользнули эротические нотки в голосах обоих. — Ну что ж, тогда идемте. Мне не терпится узнать, что мы сможем там найти.

— Мне тоже, — пробормотал Джонс, — мне тоже.

Группа вооруженных охранников проводила четверых гостей по заросшей деревьями территории в вестибюль шале, где их уже ждал директор архива. Петр Альстер, внук основателя учреждения — толстяк чуть за сорок, с густой русой бородой, покрывавшей бесчисленные подбородки, — несмотря на тучность, производил впечатление бойкого мальчишки. Вероятно, прежде всего благодаря юношескому блеску в глазах и страсти к познанию.

— Здравствуйте, — произнес он с легким швейцарским акцентом. — Меня зовут Петр, и знакомство с вами для меня большая честь. Чем я смогу быть вам полезен?