Я постепенно все больше погружаюсь в его жизнь. Врастаю в него. А мои вещи уже занимают треть гардеробной. Кто-то из помощников привез одежду из моей квартиры, заодно прихватив полезные и чисто декоративные мелочи. Так на прикроватной тумбочке появилась маленькая репродукция, которую я привезла из Вены четыре года назад. А на кухне поселились мои весы.

— Ирина?

Знакомый голос расходится по квартире. Я скидываю фартук через голову и выглядываю в коридор.

— Я на кухне, — откликаюсь и вскоре вижу перед собой Станислава.

Я впервые вижу его перед собой с того самого момента, как мы пересеклись в лагере. Он тогда привез Макарова и не обменялся со мной ни одним словом.

— Здравствуй, — бросает он привычным тоном, в котором сосредоточенность и расслабленность смешиваются в любопытный коктейль. — Я привез новый телефон босса.

В его широкой ладони действительно зажат черный сотовый. Тот без коробки, но заводские наклейки на месте.

— Он активирован и синхронизирован с его учеткой, — Стас кладет сотовый на барную стойку. — Можно пользоваться.

— Я передам Леше, — я киваю. — Может, кофе?

— Не думаю, что это хорошая идея.

Мои брови ползут вверх. Я улавливаю совершенно новые ноты в его голосе. Что-то скребет по моему дружелюбному настрою. Заставляет напрячься всем телом.

— Я должен был передать телефон босса точно в руки, — он непроизвольно бросает взгляд на мои ладони, — поэтому приехал сам.

Стас косится на коридор, словно мысленно уже покидает квартиру.

— У меня много дел, — кидает он следом. — Я поехал…

— Подожди, — я выхожу из-за кухонного острова и откидываю фартук. — Стоп, Стас. Что происходит? Тебе что-то сказали?

Я поворачиваю вслед за ним и практически вынуждаю его посмотреть мне в лицо. Он выдыхает, продолжая немой торг, но я и не думаю отпускать его.

— Я проводил с вами слишком много времени, — наконец, произносит охранник.

— В лагере? Это было по работе. И подожди, — я запоздало понимаю, что меня смутило. — Мы снова на “вы”?

— Да, так будет лучше. Мне дали понять, что нужно держать максимальную дистанцию.

Боже.

Макаров ревнует?

Серьезно?

Зря я рассказала ему, что ходила на свидание в лагере! Ой, зря!

Хотя, если бы он подозревал Станислава в излишнем рвении по отношению ко мне, того бы уже не было в его команде. Значит дело в другом. Он знает, что между мной и Стасом ничего не случилось. Но что тогда? Царапина на мужском самолюбии? Обычная осторожность? Мнительность? Стас был рядом, когда он торчал в другой стране и когда я проходила через неприятный отрезок в своей жизни. Стас гулял со мной и выслушивал, он почти что стал мне другом. И мог же стать большим?

— Я терся рядом с вами, — говорит Станислав. — А он мужик. Это нормально. Ему без того хватает конкуренции в бизнесе.

Он звучит уверенно и спокойно. Как человек, который понимает больше моего.

— Я поеду, — он повторяется. — Никаких обид, Ира. Я все понимаю.

Он выходит из комнаты прежде, чем я говорю хоть что-то. Я зачем-то прислушиваюсь к шорохам и различаю его шаги, а потом и хлопок входной двери.

Я решаю, что заведу разговор о Станиславе. Но мне хватает одного взгляда в сторону Леши, чтобы передумать. Он выглядит выжатым, когда приезжает. Тяжелый день в офисе — еще один в долгой веренице — оставляет свой отпечаток. В конце концов, я сделала свой выбор. Я с ним. А другой мужчина — это чужой мужчина. О чем тут еще говорить?

Макаров проходит к длинному столу. Опирается на него и смотрит куда-то вниз, словно никак не может закончить внутренний разговор. Я иду к нему и провожу ладонями по его плечам. Потом целую в висок и легонько задеваю его короткие волосы кончиком носа. Вдыхаю запах, к которому успела привыкнуть. Мне нравится утыкаться в его грудь по вечерам и делать глубокие глотки воздуха.

— Голодный? — спрашиваю, а пальцами тяну его пиджак.

Я помогаю ему раздеться. Леша кивает и пускает меня под руку. Мы вместе идем в столовую, где его внимание сразу привлекает новый сотовый.

— Моя служба охраны параноит, — замечает он.

— Сейчас самое время для их профессиональной паранойи.

Я достаю тарелки и собираю стол. Макаров помогает мне. Мне хочется отправить его на стул, но я замечаю, что ему все это в новинку. Ему нравятся домашние мелочи.

— Как прошел разговор с Полиной? — спрашивает он.

— Лучше, чем я думала. Я еще уточнила кое-какие моменты из ее карты. Мне дали список лекарств, которые она принимала, и заметки прошлого лечащего врача. Того, который был с вами в Корее.

Алексей проворачивает вилку в ладони. Его жест выдает его эмоции лучше слов.

— Я посоветовалась с ее врачом. Он отменил два препарата, говорит, что она стабильна. Я тоже заметила это по ней. Она больше изображает яркие реакции, чем действительно проживает их.

— Она пришла в себя после Кореи. Я не хочу иметь ничего общего с ней, но там нам обоим было плохо. Она сходила с ума там.

— Ты был груб с ней?

— Да, — отвечает с хрипотцой.

— Поднимал руку?

Алексей качает головой.

— Ты не обижаешь девочек, — я вспоминаю его фразу, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Если Полина чем-то и дорожит в этой жизни по-настоящему, так это отец. Я сказала, что он может пострадать и даже погибнуть, если война продолжится. Я хотела предупредить, но прозвучало как угроза.

Я слежу за реакцией Леши. Мне самой бы понять, как далеко он может зайти.

В этот момент раздается стук. Осторожный и воспитанный. Так стучат помощники, их много у Макарова и кто-то всегда находится под рукой.

— Да, — отзывается он, хотя и недобро кривится.

— Алексей Дмитриевич, — женский голос наплывает из коридора. — Полина Красова хочет поговорить.

В комнате появляется высокая помощница, которая смутно напоминает мне Анфису. Я знаю, что та уволена, но легкое сходство все равно отдается внутри. Я даже сперва не понимаю, в чем дело. А потом догадываюсь, что это голос. У них похожи голоса.

— Только она звонит Ирине, — замечает помощница и бросает беглый взгляд в мою сторону.

Макаров усмехается и откидывается на спинку стула. Он смотрит на меня, показывая, что мне решать, что делать со звонком.

— Я отвечу.

Я протягиваю ладонь, и помощница вкладывает в нее черный сотовый. Я остаюсь на месте, только ставлю локти на стол.

— Полина, — бросаю в трубку.