– Понятно, – кивнул Док. – Надо устанавливать по три заряда. Один будет взрываться в центре, а два других сдетонируют от него вверху и внизу, перебивая арматуру ниже и выше борта платформы. Тогда еще пара взрывов, и можно будет закладывать более мощные заряды без опасения повредить платформу.

– По ушам сильно бьет, – пожаловалась Ольга. – Обшивка батиплана без труда выдерживает взрывы. Может нам лучше занять места там? Мы ведь Доку ничем не поможем.

– Здраво, – кивнул Борис. – А то оглохнем надолго, и трудно будет общаться во время боя. Всем в шлюз!

Мы заняли места в батиплане. Каждый свое. Мы с Борисом и Ольгой в ходовой рубке, Катя на корме, за недавно оборудованным там новым стрелковым пультом, а Саймон в каюте, которую пришлось переделать в очень компактный медицинский модуль.

Док остался снаружи. Я видел, что индикатор герметичности выходного шлюза мерцает красным, это означало, что люк открыт.

– Разреши включить ходовые мониторы, – сказал я Борису.

– Разрешаю.

Я нажал нужную клавишу, оживив главные ходовые экраны, а также небольшие мониторы заднего и бокового обзора. На них был видно, как Док устанавливает заряды. Он приклеил их скотчем к стене, затем активировал замедлитель на одном из них и метнулся к люку. Через три секунды индикатор герметичности шлюза замерцал зеленым, а еще через пять мониторы поблекли от яркой вспышки. Звук в этот раз до нас не донесся, мы даже толчка не почувствовали.

– Крепкий корпус, – удовлетворенно заметил Борис.

На экранах сквозняком медленно выдувало из штольни бетонную пыль. Теперь взрыв вырубил стену куда эффективнее – угол отодвинуло от платформы почти на метр. Док выбрался из люка и показал поднятый вверх большой палец. Я уже начал обучать всех языку жестов, придуманному нами в детстве. Он был куда эффективнее дайверского, хоть Кате и Борису было трудно менять привычки.

В этот раз Док отрезал от общего куска вдвое большие заряды, граммов по двести. Закрепил их, активировал и снова нырнул в шлюз. Через двадцать секунд нас тряхнуло. Не сильно, но ощутимо. На мониторах все заволокло пылью и дымом, сквозняк с вентиляцией не справлялся. Я глянул на приборы и заметил отклонения от нормы.

– Крен на правый борт! – доложил я Борису. – Четыре градуса. Задний тангаж два градуса.

– Платформу повредило, чтоб ее! – догадался капитан.

Пыль постепенно рассеивалась. Наконец я увидел, что угол взрывом выгрызло больше, чем на два метра. Это давало возможность провести прицеп через это узкое место. Однако металлическая ферма платформы действительно лопнула, причем ферма силовая, что грозило разрушением всей конструкции.

– Будем варить, – хмуро сказал Борис. – Корпус не пострадал?

– Ни малейших нарушений! – сообщила Ольга.

Я проверил. На корпусе действительно взрыв не отразился никак. Это говорило о многом и внушало большие надежды.

Следующий час ушел на сварочные работы. Мы с Борисом и Катей поочереди работали плазменным факелом, пытаясь хоть как-то восстановить силовую ферму. Однако это оказалось задачей почти невыполнимой, поскольку под титаническим весом батиплана лопнувшая конструкция просела и нам не удалось поднять ее даже домкратом от грузовика. Пришлось сваривать платформу в таком просевшем состоянии, используя в качестве шин и подпорок фрагменты выбитой из стены арматуры. В конце концов нам это удалось.

– Теперь будьте осторожны на левых поворотах, – предупредил нас с Ольгой Борис. – Крен небольшой, но учитывая массу корабля, он может сползти с платформы при малейшем центробежном ускорении. Или могут лопнуть наши подпорки. Так что, ребята, ваша и без того непростая задача еще усложняется.

Но он волновался зря. Аккуратно и не спеша мы с Ольгой за час доставили батиплан к затопляемому тоннелю.

– Заезжать в тоннель лучше задом, – прикинула Катя, когда мы все собрались возле тягача. – Во-первых, тогда спасем грузовик. Иначе не сможешь выехать, когда батиплан перекроет пандус. Придется затапливать машину, а жалко. Во-вторых, выходить на корабле из тоннеля лучше задом.

– Это еще почему? – удивился я.

– Потому что пушка у нас на корме, – спокойно ответила Катя. – Кто знает, какую тварь затянет в тоннель вместе с океанской водой?

– Ну ты и умница! – Борис похлопал ее по плечу. – Эх, Андрей… И на фиг ты…

Он глянул на Ольгу и махнул рукой, не договорив. Я зло сверкнул на него глазами. Сговорились они все, что ли? Ничего у нас с Ольгой не было, а все уши уже прожужжали. Идиотизм!

Развернуться и затолкать прицеп задом в тоннель не составляло труда, поскольку прямо перед пандусом имелся удобный Т-образный перекресток с большим разворотным кругом для вагонеток. Я выполнил этот маневр даже без помощи Ольги. Оставив платформу с батипланом в тоннеле, я дождался, пока Борис разнимет сцепку, после чего на самом малом ходу выкатил грузовик на разворотный круг. Пока я был этим занят, Катя и Док освободили крепления, которые удерживали «Кочу», а Ольга открыла шлюз.

– Всем занять места! – скомандовал Борис. – Катя, на пульт управления затоплением!

– Есть!

Я нырнул в люк вслед за Ольгой и занял место в кресле. Док по боевому расписанию должен был находиться в стрелковом комплексе вместе с Катей. На симуляторе он не показал особых снайперских качеств, но отличался зоркостью, вниманием и спокойствием, что, теоретически, могло сделать из него хорошего корректировщика. Насколько нам вообще был нужен корректировщик – вопрос спорный, поскольку Катя имела все необходимые приборы для обнаружения целей. Но Борис уверял, что во время ожесточенного боя основному стрелку некогда будет смотреть на экраны радаров и сонаров, ему бы с прицелом управиться. Так что в необходимости целеуказания он не сомневался нисколько, ссылаясь на свой боевой опыт.

Саймону было велено не выходить из каюты и находиться все время на связи и в пристегнутом состоянии, чтобы не получить травмы во время маневров. Мы с Ольгой и Борисом пристегнулись к креслам в ходовой рубке – она за капитанским пультом, а мы за штурвалами управления. Оставалось ждать, когда Катя даст команду машинерии тоннеля на отсроченное затопление и тоже займет свое место в корабле.

Она управилась быстро. Я увидел на основных ходовых мониторах, как задвигаются герметичные ворота тоннеля. Затем, минуты через три, красный цвет шлюзового индикатора сменился на зеленый, и Катя доложила, что находится на борту.

– Приготовиться к выходу! – скомандовал Борис. – Стрелкам не расслабляться! Катя права, с водой может затянуть какую-нибудь гадость.

На мониторах заднего вида я увидел стремительно приближающуюся волну с пенными бурунами.

– Тряхнет, – предположила Ольга.

Но нас не тряхнуло, только индикаторы нагрузки на винтовые лопасти показали, насколько сильным напором шарахнуло в батиплан.

– Все агрегаты в норме, – доложил я. – Затопление в штатном режиме.