– Разберёмся, кто тут не виноват.

Тамерлан взглянул на часы. Было уже девять вечера. Рассказ старухи отнял больше трёх часов. У него вдруг сильно екнуло сердце. Был четверг. Он опоздал.

Я хочу умереть молодой!

Схороните меня в стороне

От докучных и шумных дорог,

Там, где верба склонилась к волне,

Где желтеет некошеный дрок.

Мирра Лохвицкая

– Значит, вы убивали их на пару? – скривилась Женя от отвращения.

– О нет! Это моя работа. Задачей сына было только поставлять мне материал.

– Материал? Ты сумасшедший!

– Нет, Женечка. Я в своём уме. Как я, по-твоему, должен называть этих шлюх? Выкрасят волосы в красный, как самые последние потаскухи, но прикидываются невинными девочками. А ведь все они шли сюда за одним – думали покувыркаться с этим Купидоном, Игорем, – лицо Олега Дмитриевича перекосило. – Хоть бы одна отказалась, но нет. Так что шлюхи получили по заслугам.

– Значит, Данила прикрывался именем Игоря и приводил девушек сюда, а ты их потом насиловал и убивал?

– Насиловал? Кому нужен этот пользованный товар?

– Но ведь Полину Тимошенко изнасиловали…

– Данила, идиот, – раздраженно сказал он. – Привёл ее сюда рано, меня ещё не было. Вхожу, а он на ней. Хорошо хоть догадался презервативом воспользоваться. Чуть не испортил мне все дело. Пришлось эту суку потом долго отмывать, чтобы, не дай бог, полиция не нашла никаких следов.

Женя почувствовала, как к горлу подступает ком.

– К твоему сведению, Женечка, я не сношаюсь с падшими женщинами. Мне это противно. Была в моей жизни всего одна женщина – мать Данилы, но тоже оказалась шлюха.

– Ты и ее убил?

– А ты, Женечка, как всегда, любопытна не в меру. Что это? Научный интерес или праздное любопытство? Но так и быть расскажу тебе всю историю. Теперь уж терять нечего. Мать Данилы я убил. Фамилия у неё была Воробьёва. Бабушка Анна все смеялась – орёл женился на воробье. Она была против моей женитьбы, но девушка уже была беременна, вот и пришлось взять ответственность. Всё-таки, как ни крути, но и Даниле досталась капля благородной крови.

– Почему у Данилы фамилия по матери?

– Да дура эта, его мать, заартачилась, не нравилась ей, видишь ли, моя фамилия. Вот и стал Данила Воробьёвым. Ну а потом умерла бабушка Анна… Я ее очень любил, сильно переживал. В общем, надоело мне жить с этой шлюхой, истерики ее вечные слушать. Утопил я ее в ванной. А полиция ничего не заподозрила, решили – самоубийство.

– И после этого ты решил, что можно жить безнаказанным?

– А кто может меня наказать? Это я был рождён, чтобы наказывать. Всю жизнь бабушка Анна твердила, что я должен вернуть себе имение и титул, а всех этих шлюх рыжих нужно уничтожать, вот как она Марью уничтожила. Что, скажешь, неправ я?

Женя проигнорировала его вопрос, понимая, что он совершенно не в своём уме. Она спросила:

– Что это за место? То самое, куда старый граф Орлов зазывал на свидания Анну Стромову и где она потом убила молодую графиню Марью?

Он невесело засмеялся.

– Вижу, ты хорошо выполнила домашнюю работу. Понравился тебе дневник моей бабушки? Великая была женщина.

– Великая? Сумасшедшая, как и ты.

Он резко нагнулся над ней и отвесил звонкую пощёчину.

– Не смей говорить плохо о моей бабушке. Ты такая же, как все. Ничего не понимаешь.

Он схватил ее за волосы с такой силой, что Женя вскрикнула от боли.

– Заболтался я с тобой, а ведь пора начинать.

Олег Дмитриевич резко стащил Женю со стула, больно заломив связанные руки, подтолкнул к столу так, что она упала на спину, сильно ударившись поясницей. Он вытащил нож и разрезал жгут, связывавший руки, но Женя даже не успела пошевелиться, как почувствовала, что он быстро отвёл одну ее руку вверх и в сторону. На запястье тут же защелкнулось кольцо наручника. Она попыталась было выкрутиться, но ничего не получилось, через мгновение и вторая рука оказалась закована. То же самое он проделал и с ногами. Женя лежала на столе с раскинутыми руками и ногами в форме звезды. Господи, хорошо хоть, что он только убьёт ее, не будет насиловать, подумала она и увидела склонившееся к ней лицо Олега Дмитриевича.

– А ведь, знаешь, Женечка, все должно было быть совсем по-другому…

Дорога до Семёновско-Отрадного показалась Тамерлану бесконечно долгой. Казалось, светофорам и поворотам не будет конца. Мысленно он пытался убедить себя, что преступник вряд ли решится на новую вылазку теперь, когда Данила, его сообщник, был пойман. Но он знал, что, скорее всего, тот захочет спеть свою лебединую песню, ведь теперь терять ему было уже нечего. Сердце сжималось от страха, Тамерлан чувствовал, что с Женей случилось неладное, ведь телефон ее не отвечал. Его одолевало чувство дежавю. Однажды он тоже вот так опаздывал, и она успела одна отправиться через парк, но в прошлый раз все обошлось. А что будет теперь?

Павел поехал в изолятор, где держали Данилу, нужно было любым способом узнать, где его отец совершал свой гнусный ритуал. Они до сих пор не нашли никакого помещения, а Данила на допросах замкнулся и больше ничего не говорил. Тамерлан надеялся, что Павлу удастся выжать из парня правду, а потом вместе с оперативниками ехать на помощь ему. Лишь бы не было слишком поздно.

– Ведь все это я задумывал ради тебя.

Женя недоверчиво смотрела на него, не понимая, о чем он говорит.

– Да-да. Все это было не только ради бабушки Анны, но и ради тебя. Когда я увидел тебя впервые, то подумал: вот девушка, похожая на мою бабушку. Было в тебе что-то чистое, благородное. Я подумал: вот невинная душа, девушка умная, знающая цену истории, семейным ценностям, корням. А твои волосы… они меня свели с ума с первой же минуты. Такой аристократический цвет, натуральный. Не то, что у этих крашеных шлюх.

Женя зло рассмеялась ему в лицо:

– Да я всю жизнь крашу волосы, идиот.

Олег Дмитриевич дёрнулся, как от пощечины, но тут же взял себя в руки.

– Теперь это уже неважно… После того как ты снюхалась с этим следователем, – его лицо исказилось болью, – я понял, что ты такая же потаскуха, как и все вокруг. Я сильно в тебе ошибся, Женечка. Очень сильно. Раньше я думал, что ты, как я, что ты сможешь понять меня. Ведь все эти убийства… я мечтал избавить Отрадное от никчемных дур с красными волосами.

Он нервно облизал губы и продолжил:

– Они должны были исчезнуть с лица земли, как в своё время исчезла Марья. И должна была остаться только ты. Ведь моя бабушка тоже была рыжей, очень ты на неё похожа. Она избавилась от своей соперницы, и тебя я хотел избавить от них.