На выезде из города Климук остановился у продуктового магазина. Сбегал за бутылкой «Столичной», прихватив в довесок еще блок «Примы».

Глебов кивнул на сигареты:

— Дед «Приму» уважает?

Лейтенант объяснил:

— Вообще-то, Кирей, так зовут старика, предпочитает самосад, но в прошлый год кто-то вырубил его плантации, так что остался дед ни с чем. Перешел на сигареты.

— Ясно.

Примерно через час, а точнее без десяти пять, въехали в полупустую деревню.

— Старик-то твой один живет?

— Кирей-то? Нет. Бабку-соседку к себе перетащил.

— Что же он с ней делает?

— Он ничего не делает. Это она на него пашет. Стирает, стряпней занимается.

— Понятно.

— Ну вот и приехали.

«Волга» остановилась возле слегка перекошенных, но еще крепких ворот, свежевыкрашенных какой-то непонятной краской поносного цвета.

Лейтенант попросил:

— Вы пока посидите тут. Дед — человек, мягко говоря, не очень гостеприимный, я обработаю его.

— Водку захвати!

— Э, нет! Пойло вы сами предложите. Это сразу изменит его отношение к вам.

— Иди, дипломат!

— Станешь тут дипломатом. С такими будущими родственниками.

Проговорив это, Климук вышел из машины, прошел к воротам, отворив одну из створок, скрылся за ними.

Глебов, посмотрев на часы, проговорил:

— Если обработка затянется, мы рискуем опоздать на объект.

Но Климук тут же появился на улице с довольной улыбкой на лице:

— Порядок! Проходите в избу. Только на убогость не обращайте внимания.

Они проследовали за Климуком сначала на захламленный двор, по которому кроме миролюбивой дворняги шастали несколько кур с каким-то синюшным петухом во главе да десяток уток, плескающихся в широком деревянном корыте. Затем в саму хату, чуть не посадив шишки на лбы из-за низких дверей.

Горница была так же грязна и неопрятна, как и двор. Исключение составлял красный угол, где над самодельной лавкой висели украшенные рушниками образа. Дед встретил гостей, сидя за столом, и через круглые очки, поддерживаемые на носу черной бечевкой, осмотрел их.

Глебов поздоровался:

— Здравствуйте, дедушка.

Затинный тоже кивнул:

— Здравствуйте!

— И вам того же, — ответил дед. И пригласил: — Проходите, чего встали середь избы? В ногах правды нет.

Глебов согласился:

— Это точно. Если еще за столом и бутылочку водки раздавить! — И выставил перед дедом поллитру.

Кирей взял бутылку в руки, оглядел этикетку, пробку, сделал вывод:

— Казенная! Давно не пил. Все больше самогон. Да он и лучше. Но раз гости в хате, можно и водки.

— Марья! — позвал он. — Закуски какой-никакой принеси! Видишь, Санек с гостями приехал.

Старушка, которой на вид было никак не менее годов восьмидесяти, послушно удалилась. Чтобы тут же вернуться с накрытой полотенцем широкой чашкой.

Поставив ее на стол, скрылась за занавеской.

Дед снял полотенце. В чашке лежал крупнонарезанный кусок сала, черный как уголь, видимо, самоиспеченный хлеб, головки чеснока, лук, укроп, петрушка, пара помидоров и один большой огурец.

Дед Кирей, вздохнув, поднялся со скамьи, достал из самодельного шкафа стопки по семьдесят пять, поставил их рядом с бутылкой. Приказал:

— Давай, Санька, разливай!

— Момент!

Климук наполнил три рюмки, себе плеснул кваса, все же был за рулем. Выпили.

Дед, крякнув и бросив в рот ломтик сала, начал медленно его жевать, хитро осматривая гостей. Прожевав, спросил:

— С чем прибыли, соколики?

Ответил Глебов:

— Да вот, хотели бы у вас одежонки какой прикупить.

— У меня не лавка!

Климук вступил в разговор:

— Да чего мы сразу о шмотках, давайте еще по одной? Как, дед Кирей?

Дед милостиво согласился:

— Можно.

Выпили по второй. Дед захмелел.

— А чего это вам понадобилась моя рванина? Ничего приличного в сарае не держу.

Ответил опять Глебов:

— Маскарад решили устроить! Вот и потребовалась соответствующая амуниция. Да ты, дед, не волнуйся, мы заплатим.

— Заплатите? Это хорошо! И чего надо?

Капитан перечислил предметы гардероба, в которые намеревался обрядить Затинного. Дед почесал затылок:

— И сколько за все дадите?

— А сколько хочешь?

— Двести рублев!

— Пойдет!

— Тогда по третьей — и в сарай?

— Разумные слова. Саша, наливай!

Выпили по третьей. Опустошили чашку, перекурили и, ведомые хозяином дома, пошли в сарай, где быстро отобрали нужные вещи. В дом больше не заходили. Вручив старику во дворе деньги, там и расстались.

Отъехав от деревни километров пять, Глебов приказал остановить машину:

— Стоп, Саша! Здесь и займемся нашим другом.

И обратился к Затинному:

— Давай, Костя, на выход, да переодевайся.

— А чего здесь?

— Отсюда бросим тебя к стройке!

Затинный покачал головой, снимая фирменный джинсовый костюм и модные туфли.

Вскоре перед Глебовым и Климуком стоял настоящий бомж. Затинный пытался со всех сторон оглядеть себя, поговаривая:

— Чучело, блин! Натуральное чучело. Хоть сейчас на огород!

Глебов протянул прапорщику рваную телогрейку.

Константин спросил:

— А эта х… зачем?

— Как зачем, Костя? Ты с бродягами близко общался?

— Сдались они мне!

— Поэтому и задаешь неумные вопросы! Отличительная черта опустившегося бродяги — в первую очередь его специфический запах. Он должен быть таким, чтобы человек, следящий за собой, нос от него воротил. Как этого добиться? Только пропитавшись потом и грязью. Грязи на одежде хватит, а вот чтобы запотеть, придется тебе, Константин, побегать минут тридцать.

— Прямо вокруг «Волги» круги нарезать?

— Можешь и так. Но я бы посоветовал все же по дороге, чтобы голова не закружилась. Давай, Зорро, у нас не так много времени.

Прапорщик взглянул на капитана:

— Ты еще ответишь за издевательства.

Капитан улыбнулся: