– Это объединённый отряд представителей разных рас и секторов. Доверенные подданные Аньэлдовиэля, Афродиты, адмирала Бенедли и перемещённые из пятого и четвёртого сектора, – вмешался в пояснения Юрейд. – В результате тройного перехода из пятого сектора один из перемещённых мужского пола обрёл женский пол. После атаки преступивших закон жрецов он получил смертельный ожог, но сумел закрыть себя щитом и в бессознательном состоянии начал самостоятельную трансформацию. Его соратники, родные и друзья прибыли вместе с ним, чтобы оказать помощь в восстановлении личности.

Шар завис рядом с Тиной и буквально забурлил изнутри, стремительно меняя окраску и форму, становясь то удлинённым, то приплюснутым, то слегка ребристым. Потом неторопливо облетел кучку стоящих плечом к плечу существ разных рас и миров, словно в задумчивости на несколько мгновений зависая перед каждым, и снова ушёл в купол.

Стан перевёл дух и скосил глаза на клона. Конс ответил понимающим взглядом и кивнул. Всё оказалось совершенно не так, как они представляли, и теперь иномиряне больше не могли осуждать мастеров за жестокость к просителям. Ведь самих мастеров тут давно не было. А созданный ими сложнейший механизм для поддержания в центральном мире порядка и ещё для каких-то, пока неизвестных, но явно грандиозных целей был отлично защищён от внешнего воздействия. И страшно подумать, как им можно было бы манипулировать, если бы это было не так.

Впрочем… хитрый Камаргис нашёл в продуманной системе защиты лазейку и изобрёл верный способ, каким можно подталкивать жрецов к нарушению священных для них правил. И значит, бесполезно было его отправлять в какой-то шестой сектор… или просто мир. Как Стан понимает всё отчётливее, особого эффекта это не даст. Ведь на прежних местах остались те, кто уже успел вкусить почти беспредельной власти и понять схему её достижения. И они не успокоятся… гнилое яблоко и само никогда не станет здоровым, и соседние заразит, так говорила его бабушка.

Но вампир об этом почему-то смолчал… и вообще вёл себя очень деликатно, словно делал нечто запретное. Хотя… если вдуматься, так и есть, ведь они передавали свои отчёты через жрецов, а сами сюда доступа не имели. И наверняка это ограничение неведомые мастера тоже придумали не напрасно… однако иногда происходят непредсказуемые события, такие, как хитроумный иномирянин, вооружённый опытом своего, более жёсткого и коварного мира. И если они сейчас уйдут отсюда и ничего не сделают, жрецы так и будут скупать у пиратов украденных из родных посёлков девчонок, мучить мангуров и карать тех, кого сочтут неугодными.

Ну уж нет. Вот именно этого Костя не может допустить… и значит, нужно придумать, как доказать этим созданиям мастеров необходимость наказать негодяев прямо сейчас.

На куполе вспухло разом несколько ячеек, и с них сорвалось с десяток шаров. Плотным роем подлетели к Васту, вытянули нечто вроде коротких щупалец и забрали Тину.

Схватилась за сердце ма, побледнела, как полотно, Юна, помрачнел Тарос. Схватился за рукоять кинжала и, тут же зашипев, отдёрнул руку.

«Вот оно что!» – с одобрением хмыкнул командир, а защита тут, оказывается, ещё покруче, чем он думал сначала. И это правильно… даже очень. Чувствуется, что неизвестные мастера постарались защитить своё творение, и значит, оно намного важнее для связки миров, чем кажется с первого взгляда. Нужно будет настрого предупредить всех, чтобы держали языки за зубами. Хотя вряд ли им поверят… люди жутко не любят расставаться со сложившимися у них стереотипами. И им приятнее верить в жестоких белобородых старцев, занятых таинственными делами в уединении своих башен, чем в металлические арбузы, умеющие летать, изменять форму и разговаривать женскими голосами.

А шары-мастера тем временем растянулись, почти слились, образовав единый кокон, зависший в метре от земли, и делали со своим пленником что-то важное, судя по тому, как торопливо переливалась и шевелилась их поверхность.

Весь отряд затаил дыхание, одновременно осознавая значительность момента и тревожась. А вдруг у них не получится? Или Тина что-то сделала не так и уже поздно исправлять? Или она забудет всё и превратится в того Костика, который только минуту назад встал в своей комнате в таз с водой, напротив расставленных по трельяжу свечей?!

Стан рассмотрел краем глаза, как Васт крепко обнял Ярославу и, успокаивая её, бережно поцеловал побледневшую щёку жены, как прильнула к Консу закусившая губу Майка и гладила его смуглой ладошкой по обтянутой камуфляжем груди, и невольно вздохнул. Вот почему он не поговорил с Лийле там, в столовой? Нужно было дождаться, пока она проснётся, и выгнать всех на минутку… но, как говорил дед, задним умом мы все крепки.

Кто-то осторожно прикоснулся к его локтю, и первым желанием парня было отдёрнуть руку, но он уже научился не вестись на первые желания. Командиру не положено дёргаться, как нервной блондинке, или срывать на других плохое настроение. Если только на врагах… а тут таких нет. И раз его отвлекают в такой момент, значит, человеку пришла в голову срочная идея. Или вопрос. Стан состроил участливую мину и оглянулся, чтобы тут же зависнуть позорно, как палёная винда.

Рядом с самым растерянным и несчастным видом стояла Лийлеза и, опустив взгляд, теребила полу курточки.

Странное, никогда раньше не испытанное парнем чувство, смесь вины и жалости, нежности и умиления, свилось в тугой комок, перехватило горло, не давая сказать ни слова. Да и нельзя тут сейчас ничего говорить. Но ведь если хочешь понять человека, слова вовсе не нужны…

Стан решительно притянул девчонку к себе, обнял обеими руками, не в силах противиться вспыхнувшему острому желанию укрыть и защитить её от всех невзгод всех миров. И едва прижав к себе, чётко осознал, вот это и есть отныне его главная задача, всегда чувствовать её рядом и никогда никуда не отпускать.

Лийле обвила его торс руками и еле слышно шмыгнула носом, ничего он не сделал так, как положено на Анлезии, её сероглазый избранник. Не свил из веток беседку и не расставил по ней горшки с алыми, пряно пахнущими цветами, символом горячей любви, не принёс на подушечке из синего атласа пару эльфийских браслетов и даже не сказал традиционных слов.

И вообще, по мнению Лийле, теперь должен был ненавидеть её за вмешательство в его личные дела. Но она не смогла дольше смотреть, как он мучается, и терпеть… и выбрала смерть, лишь бы не увидеть его оскорблённого и презрительного взгляда. Порядочные девушки так поступать не должны, это она твёрдо знает.

Но Стан почему-то не оскорбился… а обрадовался и ринулся к ней как к спасительнице… и лёгкостью, с какой отнёсся к потере своей первой любви, неимоверно смутил и разочаровал Лийле. И она уже мечтала сбежать… вернуться домой и никогда не вспоминать уверенный, чуть насмешливый прищур серых глаз, но вдруг рассмотрела его ауру. Здесь, в месте, где почти ощутимо чувствовались свивающиеся струи энергии, это удалось анлезийке подозрительно легко, и она потрясённо замерла, разглядев, как переплетаются в ней фиолетовые и тёмно-розовые, почти алые вихри, лучше любых слов рассказывая о тех чувствах, которые бушуют в душе её избранника. Любовь и обида… вот главное, но ведь она сама сегодня утром вырвала из его сердца любовь к Ади, использовав древнее, очень редкое заклинание. И безответное чувство ушло… Лийле успела полюбоваться на вспыхнувшую солнечным светом ауру любимого, прежде чем упасть в темноту небытия.