- То, что ты любишь, - с довольной улыбкой ответилаБэлла Львовна. - Наташа сделала сациви, а я - фаршированную рыбу. А еще солянкана первое и жареная картошечка с грибами на второе. Через полчаса мальчикивернутся из бассейна - и сядем за стол.

- Чудненько, - Ира чмокнула Бэллу Львовну в седуюмакушку. - Пойду поздороваюсь с мадам.

- Ира! - предостерегающе произнесла Наташа.

Как чувствует, что Ира собирается не просто поздороваться сЛюсей, а сказать ей пару приятных слов. И чего она так перед сестрой трепещет?Замечания ей не сделай, слова не скажи. Ну ничего, Наташка не может, а она,Ира, вполне может. И скажет.

В свою комнату она вошла без стука. Еще чего, стучаться онабудет, входя в свое законное жилище, где она всю жизнь прописана! Пусть этазазнайка доморощенная спасибо скажет, что Ира по доброте душевной пустила еепожить. Люся сидела за письменным столом, заваленным ворохом бумаг, и что-топечатала на машинке, Катя валялась на диване, грызла яблоко и смотрела впотолок.

- Здравствуй, Люся, здравствуй, Катя, - сказала онаделанно ровным голосом, тщательно проговаривая каждую букву, как на занятиях потехнике речи. - Я не жду от вас бури восторгов по поводу моего визита. Можетеоставаться на местах и продолжать свои занятия. Но при этом внимательнопослушайте то, что я вам скажу. Телефон в этой квартире находится в прихожей,то есть в месте, доступном всем жильцам. Наташа потратила собственные деньги, инемалые, чтобы купить радиотелефон и создать всем соседям определенныеудобства. Теперь свои личные проблемы можно обсуждать не в присутствии всех, ав своих комнатах. Но это не означает, что после разговора трубка остается вашейсобственностью. Ее надлежит немедленно вернуть на место. Это первое. В квартирепроживают две пожилые женщины, одна из которых является твоей, Людмила, мамой итвоей, Екатерина, бабушкой. Если им кто-то звонит, возьмите на себя труд неорать на весь дом, подзывая их к телефону, а отнести трубочку к ним в комнату.Это второе. И третье: если ты, Екатерина, еще хоть раз посмеешь разговариватьпо телефону дольше пяти минут, я сама приеду и повешу на стенку в прихожейстарый аппарат. Потом приведу мастера, который сделает разводку, и втораярозетка вместе с радиотелефоном окажется в комнате у Наташи. Она платила заэтот аппарат, так что это будет справедливо. На время ее отсутствия трубкабудет находиться в комнате у Бэллы Львовны и Галины Васильевны. Но вы,уважаемые Людмила и Екатерина, к ней доступа иметь не будете никогда и ни прикаких обстоятельствах. Я вам изложила три пункта нормального сосуществованиясоседей, и сделала это в максимально вежливой форме. А четвертое я добавлюлично от себя.

Она сделала два шага вперед и оказалась прямо перед Люсей,которая слушала ее завороженно, как кролик, загипнотизированный удавом. Ира,правда, никогда не видела, как это бывает на самом деле и бывает ли вообще, ночитала об этом в жутко смешной повести Фазиля Искандера, она так и называлась"Удавы и кролики". Или "Кролики и удавы"…

- Если ты, Люсенька, будешь создавать своимприсутствием или поведением своей дочери хотя бы минимальные неудобства Наташе,ее семье или Бэлле Львовне, я немедленно продам свою комнату. Сюда въедет новыйжилец, и уж можешь мне поверить, я постараюсь, чтобы это был человекнеобыкновенных душевных качеств и нравственных достоинств. Надеюсь, тыпонимаешь, что я имею в виду. Я - не Наташка, я тебя любить не обязана, исчитаться с тобой, твоими капризами и твоими выкрутасами я не собираюсь. Пустьтвоя обленившаяся и обнаглевшая вконец дочь научится отрывать от дивана своюжирную задницу, мыть за собой посуду, ванную и унитаз. А также и за тобой, еслиты слишком тонкая натура для такой грязной работы. И запомни, если хоть ещеодин раз Вадим сделает Наташе замечание по поводу грязи и беспорядка, которыевы оставляете за собой, я немедленно займусь продажей своей площади. Я не шучу.Ты все поняла? И последнее. Через полчаса мы сядем обедать, вы с Катей будетемило улыбаться и участвовать в общем разговоре. Свое настроение можете заткнутьсебе в одно общеизвестное место. Имейте в виду, я вам не деликатная и всехпрощающая Наталья Воронова, я - дворовая девчонка Ирка Маликова, нахалка ибесстрашная авантюристка. Со мной тягаться у вас кишка тонка.

Она демонстративно хлопнула дверью, вышла из комнаты ивернулась на кухню.

- Где будем накрывать? - весело спросила она. -Давайте, я помогу. Что нести и куда?

Наташа ничего не спросила, только глянула не стольковопросительно, сколько затравленно. И в этом взгляде было все: и страх переднедовольством Вадима, который теперь устраивал чуть ли не скандалы, обнаруживаягрязь, а ее становилось все больше и больше, ведь в квартире две старухи, триподростка и Люся, считающая ниже своего достоинства заниматься бытом, и завсеми ними нужно мыть, убирать и подбирать; и страх перед недовольством сестры,такой несчастной, с несложившейся судьбой, которая рассчитывала найти душевноетепло и покой в доме своего детства и юности; и страх перед переживаниямиматери, которая все понимает, но в силу возраста, немощности и болезней уженичего не может изменить; и страх перед самой собой, боязнь, что в одинпрекрасный момент нервы сдадут, выдержка подведет, воля ослабнет, и тогда… Дажестрашно подумать, что тогда случится.

За обедом Люся сидела напряженная, а Катя - надутая. Славабогу, кажется, у старшей сестрицы ума хватает не выпендриваться и не нарыватьсяна еще больший скандал. Зато дщерь у нее та еще! Скоро год, как эта парочкапоселилась в квартире, и за это время бедная Наташка натерпелась от ихприсутствия выше крыши. Еще бы, девчонка выросла в семье с непризнаннымхудожественным гением-папочкой (хоть и нехорошо так отзываться о покойном, новедь правда же!) и столь же мало признанным литературным гением-мамочкой. Этидва гения, разумеется, считали ниже своего достоинства опускаться до бытовыхподробностей жизни, для чего и вывезли себе в помощь из Москвы ГалинуВасильевну, которая взяла на себя все заботы по дому, освободив от них и дочь сзятем, и внучку. И вот мы имеем упоительный результат: вышедшая на пенсию Люсяс удесятеренной силой продолжает кропать свои слезливо-сопливые романы, которыеникто не хочет ни печатать, ни читать, а паршивка Катька, не привыкшая дажечашку за собой помыть, считает себя первой красавицей и умницей Вселенной иведет себя соответственно. Что говорить, она действительно очень хорошенькая иимеет реальную перспективу стать настоящей красавицей, в мать пошла, с такой жестройной фигуркой и тонкими чертами лица. И учится хорошо, мозгами в этомсмысле бог не обидел. Но ведь ум человеческий не только в том состоит, чтобыхорошо считать и грамотно писать. Во всех других смыслах ума у нее меньше, чему червяка, зато надменности и заносчивости на пятерых хватило бы. В каком-тосмысле Ире даже ее жалко, внушили девочке с детства, что она - необыкновенная иждет ее прекрасная и необычная судьба, вот она и поверила, лежит на диване иждет, когда же эта прекрасная судьба постучится к ней в дверь, в комнату вкоммуналке. О том, чтобы помочь Наташе по хозяйству, и речь не идет. Неприучена. Да и не барское это дело - посуду мыть на коммунальной кухне илидраить раковину в общей ванной. Ничего, время придет - жизнь ее обравняет.