— Что за гости?

— Вот список, — протянул ей лист бумаги дворецкий.

Саманта, едва глянув, подняла на меня глаза. Положив бумагу на стол, она резким жестом запустила лист по столешнице, прямо ко мне. Пробежав глазами список, я даже губы в удивлении поджал — надо же, не рассчитывал сразу на всех. Даже с превышением плана все случилось.

— Запрос удовлетворить, встретить по протоколу, проводить сюда, — дала между тем указание Саманта.

— Будет сделано, ваша светлость, — поклонился дворецкий. И почти моментально исчез из вида — хотя двигался он показательно степенно и без лишней суеты, но выходило у него это просто невероятно быстро, как будто телепортациями перемещался.

— Что за гости? — поинтересовался у меня Валера.

Я перечислил, что за гости.

— Воу, — только и прокомментировал Валера. — И… зачем?

— Вне зависимости от того, решит ли вопрос Ольга или нет, мне необходимо быть в Москве. И поэтому у меня есть небольшой план, как это сделать, не сильно привлекая внимание, — разъяснил я происходящее.

— И как же?

Я рассказал, как.

— Это ты называешь «не сильно привлекая внимания»?

— Очень часто чтобы что-то спрятать, лучше положить это на самое видное место.

— То есть, чтобы спасти тебе жизнь и рассудок, и кроме того, помочь нам, молодым, резким и дерзким, захватить власть над этим миром, нам просто нужно… просто нужно… — Валера даже не верил, что такое возможно, и не находил слов.

— Да.

— Да это же отличный план! — воскликнул Валера.

— Ты опять уходишь.

— Да.

— Мне это не нравится.

— Мне это тоже не нравится. Но если не можешь справиться, возглавь — еще Макиавелли завещал.

— Это опасно.

— C'est la vie, — в ответ я только плечами пожал.

— Имей ввиду, последний раз я тебя отпускаю одного.

Я почувствовал, что сейчас Саманта говорит абсолютно серьезно.

— Обещаю. Это будет последний мой… блудняк.

— Это на самом деле опасно. И этот bludnyak действительно может стать для тебя последним.

Саманта смотрела на меня своими удивительными голубыми глазами. И во взгляде ее я вдруг явно почувствовал недосказанность.

— И…

— И он может стать последним для нас.

— Откуда ты знаешь?

— Гадала.

Гадание такой сильной шаманки как Саманта — это серьезный аргумент. И у меня даже тени сомнения в ее словах не возникло.

— Он… безальтернативно может стать для меня, или для нас, последним?

— Нет, но такой шанс есть.

— Я буду осторожен. И обещаю тебе, что все будет хорошо.

— Ты так в этом уверен.

— А у меня выбора нет.

— Почему?

— Потому что я тебе обещал.

— Я буду за тебя, и за нас, молиться.

— Спасибо. Я это ценю.

— Пфф… ценит он. Мужлан бесчувственный, — скрывая за показательным раздражением серьезное волнение, отвернулась Саманта.

— Ты нашла сэра Галлахера?

— Нет. Как сквозь землю провалился.

— Может быть и не как.

— В смысле он в Инферно?

— В смысле может его закопали.

— Даже не надейся, — только покачала головой Саманта.

— Кстати, тебе очень идет это платье… — наконец-то я перевел тему на более интересные вопросы.

— Но? — также почувствовала недосказанность Саманта.

— Но без платья ты, конечно же, выглядишь гораздо лучше.

— Знаешь, что?

— Что?

— Я знаю.

— И?

— Что «и»? Потрудись сам с меня его снять!

Юрий Барятинский, Манфред «Йохен» Штиль и Таро Судзуки расположились у окна и негромко, но довольно активно что-то обсуждали. Дирижировал беседой Барятинский, при этом жестикулируя как настоящий итальянец — видимо, используя выразительную жестикуляцию из-за нежелания повышать голос.

Именно этим троим господам я, еще из Занзибара, отправил приглашение принять участие в небольшом веселом сабантуе. И все трое откликнулись моментально, прибыв в Родезию с других концов света.

Кроме того, прибыли даже те, кого я совсем не ждал: в зале, кроме веселой троицы, присутствовали принц Леонид и Маша Легран. Они расположились в креслах у камина, мило беседуя. Кресла при этом были сдвинуты, и принц и корпоративная принцесса держались за руки.

Таким образом, из нашей сложившейся веселой компании отсутствовал только фон Валленштайн. Но и он отправил мне сообщение — с сожалением сообщая, что у него сейчас время великих дел. Оправдываясь, что в Германской Империи настала пора активизации политической борьбы в рейхстаге, и поэтому почтить наше мероприятие присутствием он не может.

После взаимных приветствий и небольшого дежурного обсуждения так получилось, что возникшая большая компания постепенно разделилась сразу на несколько групп. Саманта беседовала с Леонидом и Машей, Николетта осталась у камина с Эльвирой, а мы с Валерой подошли к Барятинскому, Йохену и Сузуки. И я, поймав паузу, поинтересовался у Барятинского, что именно они обсуждали до момента нашего появления.

— Я говорил о том, что здесь, в замке, слишком камерная атмосфера, — подумав немного, ответил Барятинский. — Говорил о том, что может быть мы все вместе сейчас двинем куда-нибудь в город, посидим в ресторане, выпьем чашечку…

Барятинский сделал паузу, и вопросительно посмотрел на меня.

— …чашечку водки? — негромко предположил я.

— Только ты один меня понимаешь! — даже хлопнул себя по бедру Барятинский.

— Обязательно выпьем. Но потом, — охладил я немного пыл Барятинского. — перед этим у нас есть еще много разных дел.

— Каких?

— Разных. Это вопрос проведения культурного досуга, было бы желание — а дела найдутся.

— А водки бахнуть?

— Бахнем. Обязательно бахнем. Но потом.

— Когда?

— Когда темно станет.

— Звучит как план.

— Звучит как отличный план!

Первую часть моего «отличного», как его характеризовал Валера, плана — весело посидеть и культурно провести время, мы выполнили к вечеру.

Это был насыщенный день, который мы просто провели с удовольствием. И с приближением южной ночи приступили к выполнению второй части плана.