И вдруг мне становится ясно, почему я не хочу давить на Декса. Почему не поговорила с ним после Дня независимости, и потом, и вчера вечером. Этого и следовало ожидать. В душе я не верю, что Декс решится отменить свадьбу и остаться со мной, и не важно, что я скажу или сделаю. Их свадьба и медовый месяц непременно будут, а я останусь за бортом, в одиночестве. Заранее чувствую скорбь, рисую себе нашу последнюю встречу, если только она уже не состоялась. Конечно, я придумываю и другой конец: мы остаемся вместе — но эти образы быстро тают. Им не покинуть пределов фантазии. Короче говоря, я просто не верю в свое счастье. И потом — Дарси. Это женщина, которая знает, что все свалится ей прямо в рот — так оно, собственно, и бывает. У таких, как она, всегда все складывается. Она побеждает, потому что заранее уверена в победе. А я ни на что не надеюсь, вот и не получаю того, чего хочу. Даже не пытаюсь.

Вечер субботы. Мы в Хэмптонсе. Я приехала утренним поездом, и теперь вся наша компания собралась на заднем дворе. Близость друг к другу — спасение от тоски. Джулиан и Хиллари играют в бадминтон. Спрашивают, не хочет ли какая-нибудь пара составить им компанию и сыграть двое на двое. Декс соглашается. Хиллари смотрит на него:

— С кем будешь играть в паре, Декстер?

Декс не знает, что ей все известно. Есть две причины, почему я держала его в неведении относительно этого: во-первых, не хочу, чтобы он рядом с ней чувствовал себя неловко, и, во-вторых, чтобы сам кому-нибудь не разболтал, следуя моему примеру.

Но Хиллари задает этот коварный вопрос таким тоном, который говорит сам за себя, особенно если ты участник событий. И судя по всему, Джулиан тоже осведомлен — и смотрит на нее предостерегающе. Ясно, что он ее поддерживает.

Она не останавливается:

— Ну, Декс, так с кем ты играешь?

Она подбоченивается и указывает на него ракеткой.

Декс изумленно смотрит на нее, судорожно стиснув зубы. Он зол.

— А что, если на это место две кандидатуры? — Что ни слово, то намек.

Он как будто не понимает. Так же, как Маркус и Клэр. Возможно, они просто привыкли к подобному тону. И к тому, что в Хиллари сидит прокурор.

Декс поворачивается и смотрит на нас:

— Кто-нибудь будет играть?

Маркус отмахивается:

— Нет, старик. Спасибо. Это игра для девчонок.

Дарси хихикает.

— Да, Декс. Ты похож на девчонку.

Клэр отказывается, она вообще ненавидит спорт.

— Бадминтон — не спорт, — говорит Маркус, открывая пиво. — Это все равно что назвать спортом крестики-нолики.

— Выбор между Дарси и Рейчел? Да? — напирает Хиллари. — Будешь играть, Рейч?

Замираю у стола. С боков меня прикрывают Дарси и Клэр.

— Нет, — спокойно отзываюсь я.

— Ты хочешь, чтобы я составила тебе компанию, милый? — спрашивает Дарси. Она смотрит через двор на Декса, заслонив глаза рукой.

— Конечно! Иди сюда!

Хиллари фыркает, а Дарси вприпрыжку несется к Дексу, провозглашая, что в бадминтоне она спец.

Декс смотрит себе под ноги, ждет, пока она возьмет ракетку и займет место на газоне, истоптанном сандалиями и кедами.

— Играем до десяти, — сообщает Хиллари, приготовившись подавать.

— А почему подаешь ты? — интересуется Декс.

— Потому что! — отвечает она, отправляя воланчик через сетку.

Декс отбивает и смотрит на нее.

Игра ожесточенная, но Хиллари и Декс не теряют самообладания. Воланчик становится оружием; они бьют по нему изо всех сил, целясь друг в друга. Маркус комментирует в стиле Говарда Козелла:

— Атмосфера накаляется, обе команды сражаются за чемпионский титул.

Клэр болеет за всех. Я молчу.

Счет девять — восемь, Хиллари и Джулиан ведут. Он делает хитрую подачу, Дарси визжит, размахивается, закрыв глаза, и просто по счастливой случайности попадает. Воланчик перелетает к Хиллари. Хиллари бьет, вкладывая в удар всю силу, так что перед нами вживую встает образ Венеры Вильяме. Воланчик взмывает и со свистом летит к Дарси. Она готовится отбивать, но Декс орет: — Аут! Аут!

Лицо у него красное, все в бисеринках пота.

Воланчик приземляется неподалеку от Клэр.

— Аут! — вопит Декс, вытирая лоб тыльной стороной ладони.

— Дьявол! Аута не было! — кричит Хиллари. — Мы выиграли матч!

Маркус добродушно замечает, что едва ли бывают матчи по бадминтону. Клэр встает со скамейки, идет туда, где лежит воланчик, и прижимает его мыском туфли. Хиллари и Джулиан подходят к ней. Пять пар глаз смотрят на объект спора. Джулиан говорит, что трудно решить. Хиллари бросает на него косой взгляд, и они с Дексом снова начинают орать друг на друга.

Клэр в своей излюбленной миротворческой манере предлагает повторить матч. Сразу ясно, она росла дома, а не на улице, поскольку не знает, что призыв к переигровке всегда становится поводом к серьезной распре. Хиллари живо это доказывает.

— Черта с два! Не будем мы переигрывать. Линия весь день была здесь.

— Весь день? Да мы всего двадцать минут играем, — хитрит Декс.

— Не думаю, что дело в линии, — говорит Дарси. Не то чтобы ее действительно это волновало. Насколько она любит состязаться в жизни, настолько же равнодушна к спорту и вообще к играм. Играя в «Монополию», она покупает собственность, ориентируясь на цвет, и ей кажется, что маленькие коттеджи куда привлекательнее, чем эти «огромные дурацкие домищи».

— Ладно. Если тебе так нравится все получать обманом... — заявляет Хиллари Дексу, пряча истинный смысл высказывания под дружеской улыбкой. Взгляд у нее при этом совсем невинный.

Мне кажется, я сейчас грохнусь в обморок.

— Ладно, вы победили, — соглашается Декс, словно его совсем не заботит. Мол, давайте считать, что Хиллари выиграла эту дурацкую партию.

Но Хиллари не хочет такой победы. Она, кажется, обескуражена и не знает, спорить дальше или радоваться. Мне страшно подумать, что еще она может ляпнуть.

Декс швыряет ракетку на траву под дерево.

— Я в душ, — роняет он и идет к дому.

— А он расстроился, — говорит ничего не понимающая Дарси. Конечно, она думает, что Декс не в духе из-за игры! — Декс не любит проигрывать.

— Да он просто большой ребенок! — не скрывает неприязни Хиллари.

Замечаю (с удовлетворением? надеждой? чувством превосходства?), что Дарси не вступается за Декса. Уж я бы на ее месте не выдержала! Конечно, если бы он был мой, Хиллари не буйствовала бы так на переднем крае.

Я смотрю на нее, взглядом предупреждая: довольно!

Она передергивает плечами, плюхается на траву и яростно чешет комариный укус на лодыжке, пока он не начинает кровоточить. Листиком вытирает кровь, поднимает на меня глаза и с вызовом спрашивает: