И вправду, зачем убивать ведьму, если она ничего не может? Марине казалось, что ответ на поверхности, очевиден. Нужно только руку протянуть! Но впереди как будто действительно висит туман, которые искажает очертания.

— Тот качок сказал, что их ведьма провела какой-то обряд, и убийца должен был явиться сюда. Потому лысый тут и дежурил.

Лиля вдруг впилась в ее руку:

— Они ничего с тобой не сделали? Я отключилась и ничего не помню…

Марина покачала головой:

— Нет. Дагмар успел и… ты видела.

— Да-а-а… Он точно берсеркер, и будет защищать тебя. Нужно держаться к нему поближе.

Марина вздрогнула:

— Нет никакого желания.

Лиля вдруг ухмыльнулась:

— Да я про себя вообще-то.

Наверняка она не имела ввиду ничего плохого, но от этих слов Марину вдруг скрутило от ревности. Какая-то безумная собственница, которая жила внутри нее, захотела оттолкнуть Лилю, даже дать ей пощечину! И предупредить, чтобы не вздумала лезть к нему. А потом вернуться к Дагмару и заявить ему, что он принадлежит ей. И пусть даже не рассчитывает, что сможет безнаказанно смотреть на других.

Безумие какое-то! Наверное, в рану все-таки попала зараза, из-за которой она теперь сходит с ума. Иного объяснения нет.

Стараясь совладать с диким и ненормальным чувством, Марина осторожно спросила:

— Думаешь, он захочет защищать тебя? Мне он не кажется… настолько благородным.

Лиля уверенно кивнула:

— Захочет. Если ты его об этом попросишь.

Марина неожиданно вспылила, теряя всякий контроль над собой:

— Не собираюсь я его ни о чем просить! Он мне никто. И обязанной ему я быть не собираюсь.

Лиля посмотрела на нее странным загадочным взглядом:

— Даже ради меня? Возможно, от твоей просьбы зависит моя жизнь… И мне кажется, что он не посчитает, что ты ему обязана. Я могу ошибаться, но по-моему, он сделал… то, что сделал, ради тебя. Разорвал тех людей, потому что тебе грозила опасность.

Марина не знала, что на это сказать. Он ведь и вправду жестоко расправился с ними. Оторвал качку именно ту руку, которой он прикасался к ней. А с тем лысым уродом так и вообще разделался, как самый настоящий маньяк! Но как он узнал? Или причина, все же, была в другом?

Боже, это так сложно… Как человек, которого она знает пару дней, мог так запутать ее жизнь? Как мог превратить ее в одержимую извращенку? Как мог сделать ее зависимой от аромата влажного леса и сладкой мяты. И как ему удается появляться тогда, когда это настолько необходимо?

— Подожди здесь. — Лиля поднялась. — Можешь осмотреться. А я пока найду все необходимое.

Она убежала на второй этаж, а Марина осталась среди сотен неизвестных науке растений, ощущая странную опустошенность и бессилие. В голове поселилась настойчивая и неприятная мысль.

Из всех, кто здесь сейчас находился, она была самой бесполезной. Лиля собирает ингредиенты для своих чудесных снадобий, Дагмар и Радван занимались… чем там они занимались, она не знала, но дело у них тоже было.

И только она абсолютно и совершенно бесполезная. Что она может сделать, чтобы выжить в этом мире? Какой ее запомнят те, кто знает? Что она оставит после своей смерти?

Марина подошла к стене, покрытой лишайником. Даже от него есть польза.

Она протянула руку к светло-зелены пятнам.

— Бесполезная…

Когда между пальцами и стеной оставалась пара сантиметров, вокруг ее запястья обвились длинные сильные пальцы. Марина вздрогнула от тока и тепла, прошибших все тело. Она дернулась, оборачиваясь.

Дагмар стоял за ее спиной, с кривоватой улыбкой, глядя на их руки. Другая его рука оплела ее талию стальным обручем и легла на живот. Жар его ладони сжигал ткань и плавил кожу до мяса, до кости.

— Это Любовник-Убийца.

Марина снова перевела взгляд на стену, помимо воли расслабляясь в его объятиях. Его руки снова были чисты. Жуткие когти сменились аккуратными ногтями. Терпкий и насыщенный запах лесной влаги успокаивал и вселял неоправданную уверенность, что все будет хорошо.

— Какие-то странные названия. Багряный любовник, Любовник-Убийца… Кого же он убивает?

— Всех. Всех, кто к нему прикоснется. У него очень необычный яд. Ты только дотронешься, и яд тут же проникает в кровь, через твою кожу. Но отвести руку практически невозможно. Это как наркотическое опьянение — прикосновение к нему настолько приятное, что хочется трогать и трогать.

Даже тут она оказалась никчемной. Из всего многообразия растений выбрала именно то, которое может ее убить.

— Почему ты сказала, что бесполезная? — Он наклонился к ней и теперь тихо шептал на ухо, согревая и волнуя своим дыханием.

Почему она даже не пытается отстраниться? Почему перестала контролировать собственное тело и наслаждается теплом и твердостью Дагмара? Почему привалилась спиной к его твердой груди, которая кажется каменной стеной огромной, несокрушимой крепости? Почему вдыхает древесный аромат его кожи и хочет дышать им вечно?

— Почему вы считаете, что я говорила о себе?

Он тихо рассмеялся, и от этого звука ее пульс сорвался в безумный бег. Сердце качало кровь на пределе, и едва не взрывалось от усилий. Раздувалось в грудной клетке и билось о ребра.

— Я должен тебе кое-что рассказать… О том, что ты видела…

— Лиля сказала, что вы… какое-то дурацкое слово… никак не могу запомнить…

Он как-то печально выдохнул:

— Берсеркер.

— Да… Но такого не бывает.

— Бывает многое. Просто люди об этом не знают. — Его рука соскользнула с ее запястья и двинулась вверх, к локтю, а потом и к плечу.

Марина развернулась в его объятиях, мысленно ругая себя за слабость. Почему она ничего не делает, чтобы освободиться от него? Почему не вырывается и не кричит? Почему не пытается?..

— Она сказала, что вы появились от медведя и женщины… Это дикость.

— Это то, как возник мой род. Я — часть этого. Как бы я не пытался стать… цивилизованным… зверь всегда будет брать верх. — Его глаза затягивали в вязкую глубину, из которой с каждой секундой было все сложнее выбраться. — А теперь даже не буду и стараться.

— Почему? — Она прижала ладони к его груди, чувствуя сквозь мягкую ткань рубашки твердость его тела и жар кожи. Почему-то к нему было безумно приятно прикасаться. Как он сказал? Любовник-Убийца? Да, действительно. Он убивал ее. Медленно и верно. А она продолжала зачем-то сжимать и разжимать пальцы, скользя подушечками по его телу.

Он прикрыл глаза, как будто наслаждался:

— Потому что ты пробуждаешь во мне все самое первобытное. Я должен тебя защищать. Зверь справится с этим лучше, чем человек. Я должен тебя баловать. Зверь сможет завоевать больше богатств, чем человек. Я должен сделать тебе ребенка. У зверя это получится быстрее, чем у человека. Я живу в мире, где действуют именно такие правила: побеждает сильнейшим. Выжить здесь можно, только убивая. Раньше у меня не было слабостей. — Он коснулся пальцем раненых губ, и Марина вздрогнула. Чуть шершавой подушечкой безумно ласково погладил. — Меня невозможно было достать. Ни одного дорогого человека, за которого я бы переживал. И это делало меня идеальным зверем. Лучшим среди всех. И я планировал таким и оставаться. Я не хотел тебя встречать. Я всегда ненавидел тебя. Даже не зная, я считал тебя причиной всех возможных бед. Но когда я впервые почувствовал твой аромат, то стал самым слабым среди всех людей. Самым слабым, понимаешь? Ты — моя слабость. Мой недостаток. Моя уязвимость. Проклятье. Но я бы ни за что не хотел снова стать сильным. Зачем быть сильнее остальных, если я не буду знать тебя?