В июне 1937 г. произошло печальное событие.

В апреле 1937 г. в Бискайском заливе, около Сантандера, подорвался на мине линкор мятежников «Эспанья». У личного состава республиканского флота и особенно у офицеров это событие вызвало двойственное чувство. Гибель корабля противника, безусловно, радовала. Однако погиб корабль испанского флота, с которым у многих было связано воспоминание о службе на нем или совместном плавании в составе эскадры, и поэтому его гибель вызвала и сожаление. В связи с этим я вспоминаю, как, осматривая осажденный Овьедо в Астурии в сентябре 1936 г., я слышал, как один испанец рассказал, что мятежники иногда укрываются в зданиях, которые республиканцы не обстреливают, щадя их как историческую ценность; при этом он добавил: «Нелегко испанцам уничтожать национальные ценности и прекрасные архитектурные памятники. Мятежники с этим меньше считаются».

В мае мятежники, как бы в ответ на гибель своего линкора, начинают все чаще и сильнее бомбить Альмерию, где стоял «Хайме I». Зенитная оборона там была довольно слабой, и две бомбы попали: одна в линкор, другая – между корпусом корабля и стенкой. Становилось очевидным, что летчики «пристрелялись» и теперь постараются довести дело до конца. «Мне кажется, линкор следует перевести в Картахену», – сказал как-то Буиса. Я поддержал это предложение, зная, что зенитная защита базы значительно усилилась. Линкор был вскоре переведен и поставлен кормой к молу Курро, недалеко от крейсера «Либертад». «Хайме I» – старый корабль – трудно было использовать в период, когда эскадра была занята обеспечением коммуникаций. Сильное влияние анархистов на нем доставляло много забот командованию. Приходилось ждать лучших времен для использования этого линкора. Но случилось иначе. 7 июня 1937 г., около полудня, я услышал сильный взрыв, сначала я подумал о возможности внезапного налета со стороны моря. В это время Картахену бомбили самолеты с аэродромов на Мальорке, и подход с моря был им удобнее. Войдя в комнату дежурного, я увидел высокий столб дыма, поднимающийся над «Хайме I», и никакой стрельбы по воздушным целям. Воздушной тревоги тоже не было. Некоторые жители бежали в убежище, другие оставались на месте, ошеломленные страшным зрелищем на рейде. Вскоре все выяснилось. Произошел внутренний взрыв в одном из погребов линкора, и теперь следовало ожидать других взрывов, если не будут приняты решительные меры. Через несколько минут действительно последовал ряд более слабых взрывов. Это рвались зенитные снаряды, разложенные около пушек на верхней палубе. Буксиры заливали пламя, используя свои мощные противопожарные средства, линкор постепенно кренился на правый борт. Все корабли в порту оставались на своих местах, и только «Либертад» на всякий случай готовился переменить место, опасаясь общей детонации погребов на линкоре. Как обычно, в такой обстановке один совет следовал за другим. Одни предлагали взять линкор на буксир и отвести на мелкое место, другие считали опасным крейсеру «Либертад» с комфлотом на борту находиться в непосредственной близости от горящего линкора, третьи советовали все внимание сосредоточить на спасении самого линкора. М. Буиса был на месте, и самым правильным было не мешать ему командовать. Бывают моменты, не очень подходящие для советов; в таких случаях надо либо действовать, либо не вмешиваться. Глубокую печаль на всех, без исключения, лицах можно было прочесть в эти минуты, особенно когда подошли катера с первыми ранеными, а останки погибших перевезли на берег.

Когда полузатопленный линкор сел на дно с небольшим креном на правый борт и с затопленными погребами, он уже не представлял опасности для других кораблей, и все постепенно успокоилось. Только у места катастрофы еще долго работали спасательные команды.

О причинах взрыва пока не думали. Ясным было одно: на линкоре в этот день происходила перегрузка боезапаса, и взрыв произошел в момент перерыва, когда команда обедала. Однако факт гибели самого крупного, хотя и не самого боеспособного корабля приобретал огромное значение. Около 80 человек убитых и 150 раненых усугубляли дело. На следующее утро прилетел Прието, и мы отправились с ним сначала в госпиталь, где лежали раненые, а затем на мол, чтобы поближе посмотреть разрушенный линкор. Огромные 12-дюймовые башни, оставшиеся на поверхности, напоминали о былом могуществе этого корабля. Личный состав уже покинул его, хотя отдельные группы матросов работали на верхней палубе среди беспорядочно разбросанного взрывом корабельного имущества.

«Ке варваридад (Какое варварство)», – повторил несколько раз дон Индалесио. Не так давно он делился со мной радостным известием о гибели линкора мятежников «Эспанья», и вдруг в своей собственной гавани затонул «Хайме I».

Наиболее вероятными причинами гибели «Хайме I» были: диверсия со стороны мятежников, которые явно стремились уничтожить этот корабль, и халатное отношение к боезапасам со стороны команды. Отсутствие должной дисциплины и порядка на этом корабле не исключает того и другого. Прието и Буиса склонялись к первой причине.

В прессе всего мира появилось известие о гибели «Хайме I». Для печали не было времени. Через несколько дней эскадра вышла в море для встречи очередного транспорта.

Спустя некоторое время мы с Буисой проходили мимо затопленного линкора по молу Курро. Командующий печально смотрел на торчавшие над водой башни и мачты. Мы заговорили о судьбах кораблей. У одних короткий, но блестящий век, другие плавают долго, а гибнут вот так бессмысленно, как «Хайме I».

«Вы никогда не слышали об испанском корабле „Королева Мерседес“?» – спросил меня Мигель. «Первый раз слышу такое название», – ответил я.

«Начатый постройкой еще в 1880 г. одновременно с двумя подобными крейсерами водоизмещением около пяти тысяч тонн, – начал Буиса, – он был спущен на воду в 1887 г. и имел еще три огромные мачты для парусного оснащения, хотя основными двигателями считались уже паровые машины. В 1898 г., когда началась испано-американская война, этот крейсер находился в составе эскадры адмирала Серверы, в Сантьяго-де-Куба; по своему состоянию он не мог плавать и был использован как бликшив для охраны входа в гавань. Когда началась война, он был затоплен, чтобы преградить вход американскому флоту. После войны американцы его подняли и используют корабль до сих пор (1937 г.) как плавучую казарму для кадет военно-морского училища США. Любопытно, – заметил Буиса, – что этому кораблю довелось еще раз поднять испанский флаг при необычных обстоятельствах. Произошло это следующим образом: 22 года спустя, в 1920 г., когда испанские военные корабли посетили США, они зашли и в Анаполис. Когда линейный корабль „Альфонс XII“, переименованный затем в „Хайме I“, салютовал американцам, то ответные выстрелы были сделаны с этого некогда знаменитого испанского крейсера. Салютуя, он, как курьез, должен был поднять испанский флаг. Но продолжалось это всего несколько минут».

Теперь мне стал понятен рассказ командующего. У нас перед глазами, полузатопленный, на грунте лежал тот самый «Альфонс XII».

В одном американском журнале я прочитал, что бывший крейсер «Королева Мерседес» служил вплоть до 1957 г. Через 70 лет с момента закладки он был наконец продан на слом и закончил свое существование. Да, разные судьбы бывают у кораблей!