Остаток вечера мы кружили по городу, заехали к Васе, потомеще к каким-то людям. Саша меня с собой не брал, приходилось ждать его вмашине. Часам к одиннадцати вернулись в «Альбатрос», поставили «Лендровер» настоянку. Уже стемнело, зажглись фонари, воздух был теплым, и я подумала: «Какаякрасивая ночь».

– Хочешь, прогуляемся? – точно читая мои мысли,спросил Саша. Я подхватила его под руку, и мы отправились к реке. Прошли мимопристани и спустились к самой воде. Саша сел, сорвал травинку и стал ее жевать,глядя на реку, которая делала в этом месте плавный поворот. Я пристроиласьрядом, нерешительно обняла его. Он чуть отстранился и сказал: – Не привыкай комне.

– Не привыкай? – растерялась я.

– Ну, да… Через пару дней мы все равно разбежимся,будет хуже.

Я не знала, что сказать. Мысли путались, с чувствами тожебыло не лучше, в душе нарастали обида, боль, но все перевешивал страх.

– Я тебе совсем не нравлюсь? – выпалила я, зная,что ничего глупее в данной ситуации спросить не могла.

– Дело не в этом, – ответил он неожиданно мягко, истало ясно: меньше всего в тот момент он хотел меня обидеть.

– А в чем?

– В чем? Ну, хотя бы в том, что этот тип в общем-топрав. И у меня нет никакого желания тащить тебя с собой в могилу.

– Что будет в пятницу, Саша? – резко спросилая. – Скажи, прошу тебя, чтобы я не свихнулась от страха.

– Да ничего не будет, – отмахнулся он. –Соберутся люди и сделают мне предложение, от которого я не смогу отказаться.

– И ты его примешь?

– Нет.

– И что потом?

– Потом… – он пожал плечами, не желая продолжать.

– Они попытаются тебя убить, – помедлив, сказалая.

– Не здесь и не сейчас. Может, через месяц, через год,как повезет. Но если решат, то в конце концов убьют, конечно.

– Но ведь… можно уехать за границу…

– Какой в этом смысл? – удивился он.

– Кирилл говорил: тебя уже не раз пыталисьубить. – Саша не ответил, да я и не ждала ответа. – Он говорил:однажды тебя заманили в ловушку, ты знал, что это ловушка, но все равно пошел.Их было двенадцать, а ты один…

– Во-первых, не двенадцать, а семеро; во-вторых, мне тогдаздорово повезло. А в-третьих и главных… – он опять помолчал, –времена действительно изменились. Другие люди, другая жизнь. И не осталосьникого, кто был мне дорог, они давным-давно лежат в могилах, а я всех пережил ине нахожу в этом ничего хорошего. И мне, по большому счету, уже давно на всеплевать. Герои умирают молодыми, – усмехнулся он. – О Че Гевареслышала?

– Конечно.

– Ну, вот. Кому он был бы нужен, доживи до глубокойстарости и умри в своей постели?

– И по этой причине ты решил не принимать ихпредложение?

– Я в любом случае его бы никогда не принял. Это делочести.

– А как же я? – задала я глупый, беспомощныйвопрос, но он его понял по-своему.

– Я уже сегодня отправил бы тебя из города, если бы неодно «но»… Кто-то всерьез решил от тебя избавиться, и ко мне это не имеетникакого отношения, к моим делам, я имею в виду. Значит, пока есть время, ствоими недругами надо разобраться. Вот и все.

– Хорошо, – подумав, сказала я. – Пустьнесколько месяцев, даже месяц. Я согласна.

Саша смотрел хмуро, видно, не очень понимая, о чем я.

– Этот месяц я буду с тобой и умру с тобой.

– Прекрати, – разозлился он. Герой, похоже, совсемне нуждался в верной подруге, что, впрочем, меня не удивило. – Тебесколько лет?

– Двадцать три.

– Вот именно.

– При чем здесь мой возраст?

– При том, что дури у тебя в голове много. Уедешь, кактолько я скажу. Поняла?

– Ты сказал: тебе давно на все плевать, потому чтоникого не осталось из тех, кто тебе дорог. А что тогда делать мне? Что мнеделать без тебя?

– Выходить замуж, рожать детей…

– Хорошая идея. Женись на мне, и я рожу тебе детей. Тыне можешь или не хочешь, что одно и то же, а я не хочу никого другого. Или ты,или никто. И не надейся, что сможешь от меня избавиться.

– Ладно, пошли ужинать, боевая подруга, –засмеялся он, поднимаясь. И мы направились к гостинице.

Я знала, что он мне не поверил, он счел это бабьейболтовней, которую, возможно, приятно слушать, но не стоит восприниматьвсерьез. А я понятия не имела, как объяснить ему, что это не блажь, не пустыеслова. Я чувствовала – жизнь без него лишена смысла, и никакие доводы разуматут не помогут. Да, мы знакомы всего пару дней, я ничего, не знаю о нем, еслине считать рассказов Кирилла, больше похожих на легенды, а то, что знаю, должнобыло меня насторожить, напугать и заставить поскорей уносить ноги от этогопарня, для которого таскать трупы не в диковинку, так же, как стрелять в людей,пусть они это и заслуживали. Я жила без него двадцать три года, значит, ещепроживу. Успокоюсь, забуду, выйду замуж… Но все эти доводы рассыпались, какгора сухих листьев при первом дуновении ветра, потому что правда была в другом:я люблю его и хочу быть с ним, и перед этим яростным желанием отступало все,даже страх смерти, и я подумала, что главное – в тот последний момент оказатьсярядом с ним.

На следующее утро мы проснулись поздно, позавтракали, и Сашасказал, что ему надо ненадолго отлучиться. Я заявила, что боюсь оставатьсяодна, раз сидение в номере не спасает от встреч с малоприятными людьми. Сашахмуро кивнул, и в результате я отправилась с ним. Только мы оказались в старомгороде, как Саша повел себя загадочно. Вдруг рванул в какую-то подворотню ипринялся петлять по узким улочкам, пока, в конце концов, не вернулся к исходнойточке, то есть к старому двухэтажному зданию, напротив которого и была та самаяподворотня. Мы въехали во двор, на этот раз просто сдали назад и укрылись втени большой липы. Если до этого момента у меня не было объяснения, почему мымечемся по улицам, то теперь по– явилась уверенность, что это было не простотак. И я спросила:

– Зачем мы здесь?

– Пытаюсь выяснить, кого мы на этот раз заинтересовали.

Я продолжала смотреть с недоумением, и Саше пришлосьпояснить: