– Я поговорю с ней. И, Саш…

– Да?

– Прости меня. Я постараюсь всё исправить.

* * *

Следующей ночью Логинов провожал нас на самолёт.

Уже в аэропорту Алина рассказывала Тёме, как они с папой и Миленой вылезли из кухонного окна, чтобы их не заметили. А потом перелезали через ограду позади дома и по тёмной улочке шли к такси, которое ждало в условленном месте.

Тёмка немного завидовал, потому что у нас всё было гораздо проще. Я тоже перебралась к родителям в санаторий, оставив Мурику корма и воды на несколько дней. Мама, конечно, высказывала мне своё мнение, но так, чтобы внук не слышал. Поэтому для Тёмы почти ничего интересного не произошло.

Мы долго прощались. А может, совсем и недолго. Но для меня те секунды, которые мы с Ярославом стояли, обнявшись, растянулись в долгие часы воспоминаний, нежности, тепла родных рук, которые не хочется покидать.

Он шептал о любви, обещал всё исправить, а главное – прилететь к нам, когда всё это безумие закончится.

А закончиться оно должно рано или поздно.

И лучше бы рано.

Потому что я совершенно не представляла, что мне делать со всем тем, что вдруг неожиданно навалилось на мои плечи.

Мы с Тёмой и Алиной поселились в уютной студии близ Садового кольца, которую Ярослав приобрёл совсем недавно, и информация о ней ещё не просочилась в прессу.

Здесь, в Москве, шум был гораздо сильнее. Столичные каналы, возбуждённые скандалом, с упоением вели трансляции из Анапы, строили догадки, а в газетах печатали статьи о Логинове, обо мне и Тёмке, сопровождая их крупными, иногда в половину страницы фотографиями.

И это было очень страшно. Казалось, всю мою жизнь с её тайнами и маленькими секретами выставили на всеобщее обозрение. Сейчас я была благодарна Логинову, который так быстро сообразил, что нам нужно уехать. Боюсь, в Анапе я бы не сумела долго прятаться от назойливого внимания журналистов.

Но и здесь мы почти не выходили из дома. С Ярославом я общалась по телефону. Несколько раз приезжал адвокат Логинова с бумагами, которые требовалось подписать, а его помощники привозили продукты.

Через две недели документы были готовы.

Теперь я отвечала за Алину. Не знаю, как к этому относилась сама девочка. В последние дни она была тиха, послушна и почти не разговаривала.

Я надеялась, что она как-то сумеет всё это пережить.

Что мы все сумеем это пережить.

Домой Логинов не вернулся.

К чему?

Кто знает, удастся ли ещё раз так удачно сбежать, чтоб ни полицейский, остававшийся дежурить и ночью, ни газетчики не заметили.

Правда, без вещей ушёл. Но вещи – дело наживное. Как в гостинице поселится, так и закажет доставку. А может, и сам мимо магазина проедет, купит пару футболок и брюки. А больше ему и не надо.

Но это всё потом.

А сейчас у Ярослава было дело. Важное. И серьёзное. Такое, что один он вряд ли и управится. Помощь нужна. И Логинов знал, кто эту помощь сумеет оказать.

Барчук ответил после второго гудка. Голос его звучал недовольно, что и неудивительно – ещё не было и пяти утра. И на кромке небосвода только-только начала проявляться тонкая полоска киновари.

– Мне нужно с тобой поговорить, – Ярослав не стал тратить время на вежливые расшаркивания. Пусть Сашку и детей он отправил в спокойное и, надеялся, безопасное место. Но всё же и самому ходить в убийцах не хотелось. А значит, найти мерзавца нужно. И поскорее.

– А до утра это никак не может подождать? – Барчук был ожидаемо раздражён.

– Уже утро, – не повёлся Ярослав. – Есть у меня одна догадка, но нужна твоя помощь…

– Сейчас приеду, – голос Барчука сразу посерьёзнел. Может, он и вправду профи, это у Ярослава сложилось к нему несколько пренебрежительное отношение. В основном из-за его роста.

Что ж, посмотрим.

– Я не дома, – перебил его Логинов и тут же смутился: – Сбежал…

Хотя чего тут смущаться? Это вынужденная мера. И он же не под стражей был, в конце концов.

Барчук хмыкнул. Словно прочитал его мысли и добавил:

– Тогда приезжай ко мне.

– Зачем? – теперь уже Ярослав удивился.

– Поживёшь пока у меня.

– Зачем?

– Ну что ты всё заладил одно и то же, – теперь непроснувшийся до конца Барчук злился, что до одноклассника так долго доходит. – А куда ты пойдёшь? В гостиницу?

Логинов кивнул. Именно это он и планировал сделать.

– Думаешь, в гостинице тебя не найдут? – спросил Барчук и тут же ответил сам себе: – Найдут. Это проще простого. Достаточно позвонить и позвать тебя к телефону, не в одной так в другой ответишь. А после побега прессе и доказательств не надо будет. Невиновные не бегают.

Чёрт.

В подобном ракурсе своё желание избежать назойливого внимания журналистов он не рассматривал.

И что теперь?

Назад?

Ну уж нет. Сама мысль о том, чтобы вернуться, заставила скривиться. Уж лучше к Барчуку.

– Диктуй адрес.

Жил бывший одноклассник в Витязево. В двух километрах от аэропорта. И в этом Логинову виделась ещё одна насмешка – стоило возвращаться в город, чтобы теперь ехать обратно. Час времени потерял.

Дверь открыла Соня Харалампиди. Ещё одна одноклассница.

– Ты откуда здесь… – начал было Ярослав и вспомнил, что она теперь жена Барчука. Надо же, как-то совсем в памяти не отложилось. Он смутился: – Извини. Привет.

– Доброе утро, – София улыбнулась и посторонилась. – Проходи.

Дома у Барчуков было… уютно. Здесь ощущалось тепло. Не сказать, чтобы интерьер отличался изысками, да и мебель не была дорогой. Но вот внутри кольнуло какой-то завистью. Здесь царила любовь, и наверняка Барчуку хотелось домой возвращаться.

А Ярослав…

У него такого никогда не было.

Раньше.

А теперь обязательно будет. С Сашкой. Вот только сначала нужно разобраться со всей этой пакостью, что пробралась в его жизнь и пустила корни.

– Пойдём на террасу, – пригласил появившийся хозяин дома в мягких домашних штанах, белой футболке, обтягивающей куда более мощный, чем у Ярослава, торс и с влажными после душа волосами. – Дети спят.

Значит, у них и дети есть.

– Пацаны, погодки, – ответил Барчук на незаданный вопрос, – четыре и три года.

Он улыбнулся, так, что становилось ясно, эти пацаны-погодки представляют собой немалую гордость для отца. А вот Ярослав о своём сыне знал до обидного мало. Он и хотел бы быть ближе, но постоянно что-то мешало. Отвлекало.