– Хорошо, я останусь.

* * *

Барчук приехал после обеда, когда Милли вытащила Сашку на прогулку с собакой. Пусть пройдутся по пляжу, подышат морским воздухом, всё полезнее, чем сидеть дома и ждать известий из больницы.

Бывший одноклассник дождался, когда Логинов откроет калитку, и прошёл на территорию дома, с интересом оглядываясь по сторонам.

Ярослав ждал его в дверях, гадая, что привело Барчука к нему домой. И когда тот раскрыл перед носом Логинова «корочки» с двуглавым орлом, всё стало понятно.

– Значит, ты теперь мент? – Ярослав посторонился, пропуская майора в дом.

– Полицейский, – без тени раздражения поправил Барчук. И тут же спросил: – Ты один?

– Дочь спит на втором этаже.

– А Барановская?

– Ушла гулять с сестрой. К чему этот допрос? – насторожился Ярослав, ещё не понимая, с какой стати Барчук притащился к нему домой и машет перед носом «корочками», но уже чувствуя, что ответ ему не понравится.

И бывший одноклассник не разочаровал:

– Я расследую покушение на убийство твоей жены. И ты у меня – первый подозреваемый.

На улице было хорошо. Тепло и солнечно.

Мы шли не спеша, подстраиваясь под темп Герды, обнюхивавшей одной ей видимые метки.

Поскольку своей одежды у меня не было, Милена выдала льняной сарафан, удивительно скромный для её образа девчонки-хулиганки. И я подумала, что весь этот эпатажный образ – наносное. Бунт. Для кого? Неужели только для её матери?

Я вспомнила признание Кристины.

И мне стало больно.

Татьяна Викторовна… она помогла Яворской. Зачем? Это же её сын. Неужели неприязнь ко мне была столь сильна, что она не пожалела и Ярослава? Или же была уверена, что действует во благо?

Я вздохнула.

– Ты как? – Милена смотрела на меня участливо, выискивая малейшие намёки на нездоровье.

– Нормально, – я улыбнулась. Хватит. Вчера уже достаточно их напугала.

Мы дошли до пляжа и повернули назад. По дороге купили свежих булочек и кукурузы, которую Милена обожала с детства.

У Логинова был гость. И судя по тому, что Герда не прибежала встречать нас к двери, а осталась на пороге гостиной, одновременно глядя в обе стороны, этот гость был ей не знаком и не вызывал доверия. По крайней мере, оставить хозяина с ним наедине она не решилась.

– Привет, тёзка, – произнёс Барчук, когда мы с Миленой, всё же не сдержав любопытства, зашли поинтересоваться насчёт обеда.

– Привет, – бывший одноклассник улыбался, но глаза его оставались внимательными и настороженными. – Ты что тут делаешь?

Но ответил за него Ярослав, не сдерживая ехидства:

– Представляешь, кто-то испортил тормоза в моей машине. И наш дорогой одноклассник думает, что это мы с тобой решили избавиться от помехи в виде моей жены.

– Что? – я вскинулась на Барчука. Тот, не выдержав, опустил взгляд.

– Сашу никто не обвиняет… – пробормотал он.

– Почему? – удивилась я, начиная злиться на абсурдность этой ситуации и обвинений. Вот уж от Барчука никак не ожидала. – Может, я ему помогала.

– А ты ему помогала? – теперь он впился взглядом в моё лицо.

– Слушай, Барчук, это полная ерунда, – Ярослав тоже начинал злиться. – Сашка тут совершенно ни при чём. Да и мне не было смысла портить свою машину. Я ведь сам собирался на ней ехать. Да и девчонок не отпустил бы, если б знал, что она неисправна.

– Я и не говорю, что это ты, но должен проверить все версии, – Барчук пошёл на попятную. А может, это у них тактика такая: отступить, чтобы подозреваемые успокоились, а потом огорошить их, то есть нас, какой-нибудь уликой. Почти так оно и оказалось: – И получается всё довольно складно. Вот смотри. Свидетели говорят, что вы с женой ссорились. В библиотеке скандал утроили. Так?

– Так, – кивнул Логинов. Смысл отрицать, уже весь интернет видел.

– Это раз, – Барчук загнул большой палец. – Ты хотел развестись, а она не давала развод. Это два…

– Чушь, – перебил его Ярослав, – Кристина обещала после встречи с одноклассниками подписать документы.

– Это аргумент, – согласился Барчук. – Кто может подтвердить?

– Никто, – Логинов сник.

– Саш, – встряла я, – но это же, правда, полная ерунда. – Ярослав не убийца! Он не мог так поступить.

– Мы ещё ночью изъяли записи с камер на вашей улице, – Барчук меня проигнорировал. – Ребята до утра смотрели. И представь, с тех пор, как ты в последний раз выезжал на своей машине, никто посторонний через ворота не входил. Значит, и доступ был только у своих. Кристину вычёркиваем. Если б она хотела тебя укокошить, вряд ли села за руль сама. Дочку вашу, пожалуй, тоже исключим – малая ещё. У сестры, – он окинул взглядом Милену, и она опустила глаза, – нет мотива. Остаёшься только ты.

Повисло молчание. Тяжёлое. Муторное. В нём запахло страхом.

Нет, я не сомневалась в невиновности Ярослава, но уже не была уверена, что мы сумеем это доказать.

– И всё равно, – а вот Логинов отнёсся к этим выводам гораздо спокойнее, – это только косвенные улики. И вообще, твои домыслы.

– Может, и домыслы, – согласился Барчук и тут же добавил: – а может, и нет. Следствие разберётся. Но из города ты, Логин, пока не уезжай.

– Давайте обедать! – как только за Барчуком закрылась дверь, Милена прервала тягостную тишину. – Саша, накрывай на стол. А я разбужу Алинку.

Окрошка была очень вкусной. Вот только аппетита ни у кого из нас не оказалось. Я с трудом одолела половину своей порции.

– Я хочу поехать к маме, – заявила Алина, откладывая ложку.

– Поедем, – задумчиво отозвался Ярослав, – попозже.

– Сейчас. Надо ехать сейчас! – Алина резко поднялась из-за стола. Из-за её движения тарелка опрокинулась, и окрошка потекла по скатерти к краю, устилая путь разноцветными кусочками овощей и колбасы.

В глазах девочки дрожали слёзы, грозя вот-вот вылиться в очередную истерику. Она отвернулась и всё-таки разрыдалась. Худенькие плечики вздрагивали при каждом горестном всхлипе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍