Бантер, стоя в дверях, вел безнадежную словесную баталию.

– Ничего не выйдет, – сказал Питер. – Убийство просочится. Здравствуйте! Ах, это вы. Салли, да? Так-так. Вы трезвы?

– К сожалению, – ответил мистер Солком Гарди, с которым Уимзи водил дружбу. – Как стекло. Нет ли у вас чего-нибудь, старина? После того, как с нами обошлись во вторник, с вас причитается.

– Виски этим джентльменам, Бантер. И добавьте в него лауданум[206]. А теперь, дети, не будем тянуть время, потому что дознание в одиннадцать, и в халате я туда явиться не могу. Зачем пожаловали? “Роман в высшем обществе” или “Таинственная смерть в гнездышке новобрачных”?

– И то и другое, – с ухмылкой ответил Гарди. – Думаю, нам лучше начать с поздравлений и соболезнований. Написать, что вы оба удручены? Или, наоборот, следует сообщить великой британской нации, что вы безоблачно счастливы вопреки неблагоприятным обстоятельствам?

– Будьте оригинальнее. Напишите, что мы деремся как кошка с собакой и маленькое детективное расследование – единственное, что может скрасить свинцовую скуку.

– Это была бы отменная статья, – с сожалением покачал головой Гарди. – Как я понял, вы работаете в паре?

– Даже и не думаем. Этим полиция занимается. Скажите, когда хватит.

– Большое спасибо. Ваше здоровье! Конечно же полиция – официально. Но, черт возьми, у вас должен быть личный интерес к этому делу. Ну же, Уимзи, взгляните на вещи с нашей колокольни! Это же событие века. Знаменитый сыщик-любитель женится на писательнице, сочиняющей детективы, и в брачную ночь находит труп.

– Мы его не нашли. В этом вся загвоздка.

– Ага! А почему?

– Потому что наутро мы вызвали трубочиста, и в суматохе все улики были уничтожены, – сказала Гарриет. – Лучше мы вам сами про это расскажем.

Она взглянула на Питера, тот кивнул. “Лучше мы, чем миссис Раддл”, – подумали оба. Они постарались изложить всю историю как можно короче.

– Можно ли сказать, что у вас есть версия преступления?

– Да, – ответил Питер.

– Отлично!

– Моя версия – это вы, Салли, подбросили труп ради красивого заголовка.

– Жалею, что не додумался. И больше ничего?

– Говорю вам, – сказал Питер, – улики уничтожены. Откуда взяться версии, если нет улик?

– Скажу начистоту, – добавила Гарриет. – Он буксует.

– Как увязший в грязи автомобиль, – подтвердил ее муж. – И жена моя буксует. И это единственное, в чем мы заодно. Когда мы устаем бить посуду, то принимаемся высмеивать буксовку друг друга. Полиция тоже буксует. Либо готовится со дня на день произвести арест. Одно из двух, сами выбирайте.

– Что ж, – сказал Салли, – все это чертовски досадно и неприятно, да еще и я вам надоедаю, но ничего не могу поделать. Можно мы сделаем снимки? Живописная тюдоровская ферма с настоящими балками, восхитительно деловая невеста в твидовом костюме, а жених вылитый Шерлок Холмс. Вам бы трубку и унцию табаку.

– Или скрипку и кокаину? Поторопитесь, Салли, давайте заканчивать. И послушайте, старина, – я понимаю, вам надо зарабатывать на хлеб, но, ради бога, проявите немного такта.

Солком Гарди, чьи фиалковые глаза лучились искренностью, обещал, что проявит. Но Гарриет чувствовала, что интервью их обоих сильно подкосило, причем Питер пострадал сильнее. Он тщательно выбирал слова, а в легкомысленном тоне голоса звенели хрупкие стеклянные ноты. И это еще только начало. Внезапно решившись, она вышла из комнаты вслед за журналистами и прикрыла дверь.

– Мистер Гарди, послушайте! Я знаю, мы абсолютно беспомощны. С тем, что пишут газеты, можно только смириться. Я это хорошо знаю, я через это прошла. Но если вы напишете про нас с Питером какую-нибудь мерзость – вы знаете, о чем я, – такое, от чего люди корчатся со стыда и мечтают умереть, – это будет убийственно для нас и очень гадко с вашей стороны. Питер не такой уж толстокожий.

– Дорогая мисс Вэйн, простите, леди Питер… Да, кстати, забыл спросить, вы продолжите писать и после свадьбы?

– Да, конечно.

– Под тем же именем?

– Естественно.

– Я могу написать об этом?

– Да, можете. Можете написать все, кроме жуткой матримониальной чепухи вроде “сказал он, счастливо усмехнувшись при взгляде на свою молодую жену” и прочей романтической мути. Нам и так непросто приходится, оставьте нам каплю человеческого достоинства, если сможете. Послушайте! Если вы сохраните разумную сдержанность и заставите остальных не слишком лютовать, ваши шансы получать от нас информацию сильно вырастут. В конце концов, мы с ним оба представляем Новости, а Новости вредно злить, не так ли? Питер с вами очень хорошо обошелся, рассказал все, что мог. Не надо усложнять ему жизнь.

– Клянусь, я буду стараться, – сказал Салли. – Но редакторы – это редакторы…

– Редакторы – упыри и людоеды.

– Это так. Но я сделаю все возможное. А про ваше писательство – не могли бы вы дать мне какой-нибудь эксклюзив на эту тему? Муж приветствует ваше решение продолжить карьеру – как-то так? Считает, что женщины не должны быть прикованы к дому? Вы предвкушаете, как будете черпать материал для своих романов из его сыщицкого опыта?

– Да чтоб вас! – сказала Гарриет. – Ну почему вам все обязательно надо “очеловечить”? Да, я точно продолжу писать, и он совершенно не возражает, наоборот, полностью поддерживает. Только не заставляйте его произносить это с гордостью и нежностью или еще с чем-нибудь тошнотворным, пожалуйста!

– Нет-нет. А сейчас вы пишете что-нибудь?

– Нет, я только что закончила книгу. Но уже придумала новую. Представляете, вот только что!

– Отлично!

– Про убийство журналиста. Называться будет “От любопытства кошка сдохла”.

– Прекрасно! – невозмутимо отозвался Салли.

– И еще, – добавила Гарриет, ведя его между кустиками хризантем, – мы сказали вам, что я бывала здесь в детстве, но не упомянули, что здесь жила славная пожилая пара, они часто зазывали меня к себе и угощали пирогами и клубникой. Это очень мило и “очеловечивает”, а они уже мертвы, так что им все равно.

– Великолепно!

– А вся уродливая мебель и фикусы принадлежали Ноуксу, мы тут ни при чем. Он был хватким человеком: продал тюдоровские трубы на солнечные часы. – Гарриет открыла калитку, и Салли с фотографом смиренно вышли наружу.

– А это, – торжествующе продолжила Гарриет, – чей-то рыжий кот. Мы ему понравились. За завтраком он сидит у Питера на плече. Про животных все любят. Рыжего кота можете брать.

Она заперла калитку и улыбнулась репортерам на прощание.