В душе кольнуло иглой. Да ладно, Солнева, что за детский сад? Что за новый приступ ревности?!

А затем я увидела открытое окно видеоплеера, и на замершей на паузе картинке застыли двое. Сердце гулко бухнуло в груди. Тогда я не восприняла слова Полины всерьёз, а сейчас… сейчас я видела подтверждение.

Клянусь, я сопротивлялась порыву включить видео, но позорно ему проиграла. Оно длилось буквально двадцать секунд. Вот Максим идёт по коридору, его догоняет рыжая и преграждает путь. И правда, качество высочайшее — словно не камеры наблюдения, а специальная съемка профессиональным оборудованием. Я отчётливо видела, как женские пальцы расстёгивают пуговицы на рубашке Державина, никак не пресекающего подобного. О нет, наоборот, он ловит её за руки и вжимает в стену. Из-за ракурса не видны все его действия, но, впрочем, и видеть их нет смысла. Достаточно того, с какой страстью он сперва гладит её по щеке, а затем сдавливает горло, прижимается лицом к шее, ласкает кожу, опускаясь к груди…

Чёрт! Я не хочу это видеть!

Выключила видео и отвернулась от компьютера — не для меня предназначалось это зрелище. И вообще… подумаешь, эка невидаль. Но сама ведь предполагала, что так могло произойти. Державин — не монах, в тот момент нас не связывало ни-че-го. Так, с какой ядрёни фени, мне так неприятно?!

Обхватила лицо ладонями, пытаясь успокоиться. Самое глупое, что я могу сейчас сделать, — так это психануть и закатить сцену ревности, когда он вернётся. Нет, ещё чего! Как увидела, так и забуду.

Вскочила с кресла и отошла подальше от компьютерного стола, словно он был ядовитой змеей, способной в любой момент укусить, и обессиленно опустилась на гостевую кушетку. Желание изучать прибежище Максима схлынуло, будто его и не было.

Вместо этого уткнулась в телефон — он куда гораздо менее губительный для моей психики в текущей ситуации. Впрочем, надолго погрузиться в недра Интернета мне не дали — Державин стремительно вошёл в кабинет с разъярённым выражением лица, чуть ли дверью не хлопая.

— Поехали, Жень, — он кинул толстую папку на стол и, не обращая внимания на включенный компьютер, повернулся ко мне.

— Что-то случилось? — насторожилась. Я в принципе не видела Максима в таком взбешённом состоянии.

— Всё, как всегда. Мы с отцом никогда не найдём общий язык, что ещё раз подтверждает правильность моего решения.

Поднялась с кушетки и, ведомая интуицией, подошла к пылающему бешенством Державину. Обняла его за талию, отметив, как от моего прикосновения он чуть расслабился, и, привстав на носки, потянулась к нему губами. Вопреки моим намерениям лёгкий поцелуй не удался: Максим сразу же смял мои губы под своим напором, практически до боли укусил. Словно спускал пар.

Я задохнулась стоном — ощущения были новыми для меня, но не неприятными. Ни капли нежности, только жёсткая страсть. И всё же было в ней что-то… томительное. Губительное. Мой стон словно сдёрнул чеку: Державин подхватил меня под ягодицы и, легко удерживая в воздухе, шагнул вперёд, к столу, опуская меня на него и устраиваясь между моих ног.

Не разрывая поцелуй, скользнул руками под низ футболки, накрывая ладонями обтянутую тонкой тканью спортивного бюстье грудь. Умелые пальцы сразу нашли и сжали напрягшиеся от возбуждения соски, отчего по телу тайфуном пронеслось удовольствие, заставившее меня выгнуться. Максим перестал терзать мои губы, и, тая от его грубоватых собственнических ласк, я закрыла глаза и запрокинула назад голову.

Шея тут же подверглась атаке — горячие губы оставили на пульсирующей жилке вены поцелуй, который сменился ощутимым укусом. И именно в этот момент меня, к несчастью, проняло. Как это повторяло сцену с камер…

— Макс, хватит, — тут же мотнула головой и попыталась отпихнуть его. Благо моё неожиданное сопротивление не осталось незамеченным. Державин отстранился и с виноватым видом уставился на меня:

— Я сделал тебе больно или неприятно?

— Нет, — я выдавила из себя улыбку. — Поехали домой. Мне здесь неуютно.

— Чёрт. Прости, Жень, не подумал, — его раскаяние было искренним, что, впрочем, не особо повлияло на моё настроение. — Поехали.

Поправив футболку, спрыгнула со стола и вслед за Максимом вышла из кабинета. В коридоре мы столкнулись с невысоким седовласым мужчиной, держащимся так уверено, что, даже не глядя на его холодное высокомерное лицо, можно было понять, кто он: Алексей Дмитриевич Державин, отец Максима.

— Я тебе уже всё сказал, отец, — Максим шагнул вперёд, словно закрывая меня от излишне внимательного отцовского взгляда. — Моё решение не изменится.

Я оценила этот невербальный знак заботы, но всё же встала рядом с Максимом, чуть касаясь его бедром. Глядя прямо на Алексея Дмитриевича, изучала его, припоминая рассказы Кристины о вечной конфронтации мужчин семьи Державиных.

— Ты предлагаешь мне самому ехать в Ханты? — неприятно рассмеялся Державин-старший. — Хотя неудивительно, что ты так за этот Краснодар зацепился, — я даже не вздрогнула под оглядевшим меня с головы до пят, словно сканер в аэропорту, взглядом. — Может представишь свою спутницу?

Боковым зрением заметила, как Максим сжал челюсти, ещё чуть-чуть — и зубами бы заскрипел.

— Знакомься, моя девушка Евгения Вадимовна Солнцева, — Максим приобнял меня за талию скорее для собственного успокоения. — А это мой отец — Алексей Дмитриевич, прошу любить и не жаловаться, — в конце речи Максим добавил неприятный смешок, словно означающий: жаловаться бесполезно.

— Твои манеры всегда страдали, — сверкнул глазами Державин-старший. — Очень приятно, Женя. Надеюсь, вам окажется по плечу то, что не удаётся мне на протяжении почти тридцати лет. Вложить в него хоть каплю уважения.

И что мне оставалось говорить? Рада с вами познакомиться? Как-то не очень применимо к данной ситуации.

— Приятно познакомиться, — всё-же произнесла. — Отнюдь, Алексей Дмитриевич, вы ошибаетесь. Максим вырос достойным мужчиной, и мой отец исключительно лестно отзывается о нём. Кроме того, без Максима наш агрохолдинг пошёл бы ко дну, — рука на моей талии сжалась.

Кто бы мог подумать, что в таких стычках с отцом Максиму не хватало поддержки — пусть он правда весь из себя сильный, мужественный и великолепный, но я с трудом могла представить, какого это — всю свою жизнь вести борьбу. Никому бы такого не пожелала.

— Вот как, — усмехнулся мужчина. — Ну, раз уж Максим Алексеевич настолько зарекомендовал себя… Не смею вас задерживать.

Он шагнул в сторону, и Максим, не прощаясь, потянул меня вперёд.

— Всего хорошего, — раздалось нам в спины.

— До свидания! — я всё-таки обернулась, за что удостоилась от Макса эмоционального фыркания «Не дай Бог».

Мы вышли за матовое стекло и снова оказались будто в другом мире — в обычном бизнес-центре, а не на поле боя.

— Спасибо, Жень, — пока ждали лифт, Максим чувственно прижался к моим губам в поцелуе. — Не стоило, но…