Мне удалось привести голову в порядок, когда мы выехали с парковки. Кристина не шутила, и до автосервиса мы действительно долетели за считанные минуты, благо располагался он совсем недалеко. Мне повезло — машину приняли с распростёртыми объятиями, даже не спросив, записывалась ли я.

— Всё сделаем, — кивнул весьма презентабельный мужчина, когда я передавала ключи. — Пусть Максим Алексеевич не переживает, всё, как и всегда, будет по высшему разряду. Ребята мои глянут, я буду держать вас в курсе. При самом лучшем раскладе через пару часов уже заберёте.

Такой вариант меня устраивал. Я прыгнула в красное купе, и под завывающий в колонках «Ленинград» мы с ветерком домчались до фотостудии. Ассистировать Державиной было сложно, нервно, но интересно. Она видела кадр: композицию, цвет и настроение. Разглядывая исходники на экране фотоаппарата, я диву давалась. Меня никогда не прельщали такие съемки, но Кристина делала настоящую Вещь.

Так что, когда она взялась за меня, со свойственной мне безрассудностью отдалась на волю её золотых ручек.

Лариса так долго колдовала надо мной, что подходила к зеркалу с опаской. И не зря. Из отражения на меня смотрела дерзкая Евгения: подчёркнутые тёмными тенями глаза, красиво очерченные губы и прирученные волосы в своём единстве создавали нечто… необычное и притягательное.

Сперва Кристина, довольно лыбясь, отщёлкала должно быть сотню кадров меня в хулиганистом образе: рваные джинсы, чёрный топ и та самая выстраданная мной кожанка. Затем… затем пришёл черёд раздеться.

Глаза скрыли очки, шею змеями охватили цепочки, а губы заалели красной помадой. Это была я и не я одновременно. Кристина точно знала, как мне нужно встать, куда посмотреть и о чём подумать, чтобы она могла создать нечто шедевральное.

Я настолько зарядилась энергией и удовольствием, фонтанирующими от Державиной, что ещё долго не могла прийти в себя. Подобное мне давали, пожалуй, только гонки — эту головокружительную смесь адреналина, упоения и наслаждения с острой перчинкой риска.

Вопреки своим принципам, Кристина показала мне отобранные ею снимки. Реакция не заставила себя ждать: листая кадры, я сглотнула и посочувствовала Державину. Да это же чистый секс! Показная скромность перемежалась с маняще прогнутой спинкой, призывно приоткрытыми губами. Взгляд цеплялся за красиво очерченную грудь, дающую простор для воображения. Ни грамма пошлости, сплошная эротика.

На одной фотографии я засмотрелась на свой воистину кошачий взгляд. Композиция кадра ненавязчиво намекала, чем стоит любоваться: элегантно выпирающая ключица притягивала всё внимание на себя. Плетение цепочек спускалось по шее вниз, отчего взгляд послушно скользил по этой золотистой дорожке и… кадр обрезался. Смотрящий знал — продолжи его и увидишь нечто более откровенное, и в этой недосказанности и молчаливом намекающем обещании был самый смак.

— Ох, Женька, — облизнулась Державина, — помяни моё слово. Братец примчится в Екб первым же рейсом, когда хотя бы один кадр окажется перед его глазами. Дай-ка мне минут двадцать…

— Что ты задумала? — смывая макияж, спросила у блондинки.

— Экспресс-обработка, — злорадствовала девушка. — Ой, Солнцева, я тебя обожаю — никакой ретуши почти не надо, ты и так конфетка.

Как раз к тому моменту, когда я отмылась от всей красоты и переоделась в свою одежду, Кристина закончила ваять волшебство.

— Вот и всё, дорогуша, — она довольно прищурилась и потянулась. — Засекаем время.

— Ты же не…? — я уставилась на Державину в искреннем изумлении.

— Именно! — она широко улыбнулась и тут же прикусила губу, поиграв бровями. — Гляди! — она сунула мне под нос свой смартфон. На экране была открыта переписка с Максимом. Последнее отправленное сообщение — две самые удавшиеся фотографии с фотосета, которые так и кричали: «Хочешь меня?». Одна серая галочка статуса сообщения сменилась на две синие. Прочитано. Он их увидел! Не знаю почему, но от нахлынувшего на меня адреналина я задрожала.

Кристина забрала телефон и, что-то напечатав, вновь показала мне экран. Добавилось ещё одно сообщение: «Гляди, какая у тебя сладкая девочка. Теперь я понимаю, почему ты в неё втюрился, братец. Смотри, как бы такую малышку не прибрали к рукам, пока ты на югах прохлаждаешься».

— Кристина! — я задохнулась от возмущения. — Удали сейчас же!

— А всё, раньше надо было, — она пожала плечами и смешно выпятила губы. — Он уже прочитал. О, что-то пишет! — она чуть ли не ручки довольно потирала.

— Покажи!

— Не-е-ет, — расхохоталась Державина. — Тебе такое нельзя читать. Ты ещё маленькая. Всё, Солнцева, погнали по домам. Мне не терпится отшлифовать кадры.

Собственно, спорить с ней оказалось бесполезно. Уже вернувшись в квартиру Максима и вновь обретя трезвую голову, я пришла к выводу, что фотки-фотками, но не пойдёт же Макс на поводу у сестрицы. Он же взрослый здравомыслящий человек, у которого, к тому же, полно неоконченных дел. В то, что он сорвётся раньше время из-за какой-то фотографии, бросив «КубАгроВек», я не верила. А зря. Максима Алексеевича Державина я недооценила. Очень недооценила.

Посреди ночи я проснулась от лёгких, едва ощутимых прикосновений и поцелуев. Сперва, ощущая их сквозь дрёму, льнула к ласкающим рукам и губам, не разделяя сновидение и реальность, приняв их за игры воображения. А затем… затем пришло осознание. Резко распахнула глаза и тут же встретилась с жарким взглядом Максима.

— Ну привет, малышка, — протянул он издевательски, видимо пародируя сообщение Кристины.

— А как ты… тут? — сонно нахмурилась. Нет, приятно, конечно, видеть Державина, который здесь точно быть не должен ещё как минимум несколько суток, но будить меня… верх наглости!

— Первый же рейс до Екатеринбурга… знаешь, Женя, я крайне редко поддаюсь на провокации моей сестры, но в этот раз она перешла все границы, — Максим погладил меня костяшкой пальцев по щеке и медленно повёл руку ниже — по скуле, шее и ключице, пока не дошёл до преграды в виде одеяла.

Разгадав его злодейские намерения, не сплоховала — тут же вцепилась в свою защиту и натянула одеяло практически до носа.

— Я тебя, конечно, люблю и всё такое, — торопливо пробурчала, борясь с тем, чтобы не зевнуть, — но давай спать, а? Мне, — взглянула на настенные часы, — вставать через несколько часов. Будь паинькой и не бузи.

— М-да, Солнцева, — Державин усмехнулся и покачал головой, — не такую встречу я себе представлял.

— Угу, — всё-таки не сдержала зевок, — пламенные поцелуи и кипящая страсть. Всё будет. Но завтра.

— Спи давай, солнце, — он понимающе вздохнул. — Я к тебе приду скоро.

Промычала что-то в ответ, поворачиваясь на бок, и сразу же провалилась обратно в сон. Сказывалась жуткая усталость за последние недели и богатый на события день. О том, что кое-кто заявился ночью, я бы даже не вспомнила, если бы после раздавшейся противной трели будильника мне бы не пришлось выпутываться из крепких мужских объятий.