– Входите, пожалуйста, – отступила она от двери.

Таня с Ритой вошли в просторную прихожую, оклеенную коричнево-золотистыми обоями. Рита, пока взрослые разговаривали, тихонько за спиной девушки ковыряла эту диковинную бумажку, пытаясь оторвать хоть маленький кусочек золотинки.

«Вот ведь буржуи недорезанные! Людям в бараках жрать нечего, а они тут золото по стенам размазали! Надо стыбрить хоть чуть-чуть. От них не убудет…»

– Давайте сразу говорить откровенно, – произнесла Анна Брониславовна. – Ни к чему пустые предисловия. Не стоит отнимать время у вас и у меня. Тем более что скоро ко мне придут гости. Итак, я вас слушаю. Сколько?

– Что сколько? – не поняла наивная Таня.

– Сколько Вера хочет денег?

– Денег? Конечно, не помешает нанять хорошего адвоката. Но, по-моему, всё бесполезно.

– Она что, с нами судиться хочет?! – возмутилась Анна Брониславовна. – Ну, милая моя, передайте своей подружке, что ничего у неё не выйдет! И нечего ко мне подсылать своих друзей из милиции и трясти у меня перед лицом красными книжечками. Я не боюсь! Так и передайте ей: я не боюсь!

– Да нет, что вы! – испугалась Таня и выпалила на одном дыхании: – Вы не так поняли. Вера Иванова с вами судиться не будет. Её саму будут судить. И я не её подружка. Я работаю в детской комнате милиции. А приехала я к вам, чтобы передать вам дочь Ивановой. Вот она. Её надо куда-то пристроить, пока Вера будет отбывать срок в тюрьме. Других родственников у неё нет, поэтому, если вы её не возьмёте, девочку отправят в детский дом.

Анна Брониславовна ошарашенно смотрела на девушку. Потом она перевела взгляд на Риту. Рита, не очень понимая смысл перебранки взрослых, испуганно спрятала оторванный кусочек обоев за спину и тоже стала с вызовом рассматривать родственницу.

«А бабка-то ничего, смазливая. И морда в порядке, и сиськи торчком. Небось деды табунами ходят… Ну уж нет, пусть Бронтозавриха даже не надеется, я всех её хахалей дедуленьками звать не буду. Перебьются!»

– Пройдёмте в гостиную, – предложила Анна Брониславовна, стараясь прийти в себя.

Но в гостиной Глаша уже накрыла стол для гостей, поэтому пришлось идти в кабинет Николая Ефимовича.

– Прошу вас, присаживайтесь. Глаша, принеси нам, пожалуйста, чаю. Простите, кофе нет. Сердце в последнее время пошаливает, поэтому от кофе пришлось отказаться.

Говорила Анна Брониславовна как-то нервно, постоянно теребя волан на кофточке. Видно было, что она оттягивает принятие решения.

Анна Брониславовна села за стол в кресло мужа. Таня села напротив неё на маленький диванчик. Рита присела рядом с девушкой, прижавшись к её руке. Повисло тягостное молчание. Солнце ярко светило в окно, наполняя комнату ласковым светом. Анна Брониславовна взглянула на Риту и обомлела. У девочки были зелёные глаза, как у неё и у Вадима! Женщина внимательнее присмотрелась.

«О боже! Да у неё и взгляд, как у сына, когда он сердится! И Вадим тоже в детстве губу закусывал от злости. Еле отучила…»

А Рита действительно смотрела на бабку из-под нахмуренных бровей, закусив нижнюю губу.

«И все черты лица у неё наши, ничего Вериного нет. Только волосы. Господи! Вот она, пришла расплата за мой грех. И надо же, она пришла именно сегодня, в день смерти Николая!»

Анна Брониславовна тяжело вздохнула и посмотрела в окно.

– В тюрьме Вера, значит? – она горько усмехнулась. – Что ж, этого и следовало ожидать.

Таня быстро, пока Рита не ляпнула чего-нибудь, сказала:

– Пусть девочка погуляет, пока мы будем разговаривать. Иди, Рита, подыши воздухом, – и быстро вывела её в коридор.

И вовремя, потому что Рита уже открыла рот, чтобы высказать этой бабке, что по ней самой тюрьма давно плачет.

– Иди во двор погуляй, – наставляла её Таня, – только, смотри, не убегай. А то я за тебя отвечаю. Если ты убежишь, мне начальство голову оторвёт.

– Голову оторвут??? – ахнула девочка. – Ну и садисты! Не бойся, тёть, без башки не останешься. Никуда я не денусь.

– Вот и умница. Иди с детишками познакомься. А я тебя потом позову.

Таня проводила Риту до первого этажа и вернулась в квартиру.

На столе на красивой вышитой салфетке уже стояли на блюдцах две чашечки с горячим чаем, вазочка с конфетами и сахарница. Все предметы были из тончайшего полупрозрачного фарфора с нарисованными на нём цветами и золотым кантиком по краям.

– Прошу вас, присаживайтесь сюда. Угощайтесь, – предложила Анна Брониславовна.

Она посадила Таню за стол, а сама взяла в руки чашку с блюдцем и села на диванчик.

– За что Веру посадили?

– За хранение и сбыт краденого.

– Ну да, конечно…

Анна Брониславовна медленно помешивала чай, хотя мешать там было нечего: сахар-то она ещё не положила. Таня поняла, что хозяйка обдумывает, как ей поступить в этой ситуации.

– Ой, я же вам самое главное не показала! – вспомнила Таня. – Вот письмо от Веры.

Анна Брониславовна поставила чашку обратно на стол и взяла протянутый листок. На нём неровным почерком было написано:

«Анна Браниславовна вазьмите Риту себе. Она ваша внучка. Я клянусь, что никого у меня кроме вашего Вадима не было. Посмотрите Рите в глаза, посмотрите на её лицо и вы поймёте, что я не вру. Вы загубили мою жизнь, но я то вам чужой человек. Теперь жизнь вашей собственной внучки в ваших руках. Она и так из-за вас шесть лет прожила в бараке среди пьяниц, грубых неотёсаных мужиков и падших женщин. Да да ваша голубая кровь жила в нищете и в голоде. Она плохо воспитана, не умеет красиво говорить и есть. И вообще интелигентки из неё не вышло. А зачем ей это было нужно? В той жизни куда вы её со мной засунули эти навыки ей ни к чему. Посмотрите, что со мною стало. Хотите такой же участи своей внучке? Тогда отдавайте её в детдом. Её жизнь в ваших руках. Вера Иванова».

Анна Брониславовна могла и не читать этого письма, она и так поверила, что перед ней её внучка, её родная кровь. Эта рыжая девочка – дочь Вадима.

Таня, помешивая серебряной ложечкой чай и с интересом разглядывая богатую обстановку кабинета, поняла, почему Вера соврала, что у Анны Брониславовны нет телефона.

«По телефону эта интеллигентная обеспеченная женщина непременно бы отказалась взять себе это малолетнее чудовище. А так я привезла, всучила, глядишь, и разжалобится, возьмёт девочку себе».

Анна Брониславовна положила письмо на колени и, глядя в окно на беспечно плывущие облака, задумалась.

«Боже мой, что же делать? Вадим меня проклянёт, когда увидит её и поймёт, что она его дочь!»

– Рита хорошая девочка, добрая, очень искренняя, непосредственная … – начала «подбрасывать гирьки на весы» в пользу подопечной Таня.