Удовлетворенная, девушка набрасывает кардиган, чувствуя внезапное желание выбраться из этой маленькой комнаты, из квартиры. Дневной свет никогда не казался ей таким ярким, но она глубоко вдыхает воздух, смакуя ароматы воздушных потоков города, смешанных с запахами фастфуда и отдаленным загрязнением, а не благоухания замка. Ее головная боль сначала достигает пульсирующей агонии, а затем стихает, когда она выпивает бутылку воды. Она отправилась в Ирнфельд в среду, а сейчас уже четверг. Странно думать о людях на работе, представлять роботов за стойкой для обслуживания в «Твоем доме», которые спрашивают у клиентов, хотят ли те соуса.

Она идет в сторону Кенсал-Грин, перешагивая лужи с плавающими в них обертками от сладостей. Как правило, карта так хорошо настроена, что помогает ей избегать других пешеходов. Без смарт-очков она должна уклоняться от беременной женщины, разговаривающей с самой собой, двух школьников на летающих досках и девочки в инвалидном кресле, которая смотрит вверх, словно любуясь звездами. По сравнению с людьми в Ирнфельде все здесь ворчливые, прыщавые, неряшливые.

Фрейя заходит в большую кофейню, думая, что там ей будет комфортнее. Удивительно наблюдать за прохожими сквозь конденсат на окнах, пока капает кофе и журчит вспенивающееся молоко. Эти звуки на удивление успокаивают ее сознание. Вскоре она становится частью мебели, и это для нее уже слишком обыденно. Люди идут к прилавку, наполняют чашки и уходят. Женщина, моложе Фрейи, раздражает других клиентов: она пробирается сквозь них к столу, полностью погрузившись в разговор с друзьями, которые явно находятся в Нью-Йорке или где-то в очень захватывающем месте. Ее смех сверхъестественно громкий, и она обнимает кого-то невидимого. Затем она останавливается. Ее лицо опускается. Длинный ноготь ударяет по воздуху.

– Пропало. Куда, черт возьми, оно пропало? – Она бросается к проходящему мимо бариста, хватает его за рубашку и кричит: – Куда оно исчезло?

Мужчина смотрит на нее темными уставшими глазами, качая головой.

– Леди, леди, я не участвую в шоу.

Смущенная, она натягивает лимонно-желтый шарф, чтобы спрятать в нем лицо.

– Извините, – говорит она.

Однако через мгновение она забывает о нем и снова восклицает посреди невидимого круга, демонстрируя смарт-браслет, украшенный розовыми драгоценными камнями, и едва замечает перед собой первоклассный кофе «ручной работы» с тонким слоем миндаля. Фрейя чувствует запах марципана и удивляется, что ей совсем не хочется есть. Пирожные – игровая еда, а напитки – просто туман.

Бариста выбивают фильтры и наполняют их, а затем снова помещают их в кучу ароматных отработанных зерен. Это зрелище почти гипнотизирует. Кто-то проходит мимо, неся пирог на подносе, и запах фруктового шоколада переносит ее прямиком в Севилью, к апельсиновому пирогу, который она когда-то давно пробовала в кафе. Ее сестра сидела напротив в огромных солнцезащитных очках. Ее волосы были покрыты фиолетовым шарфом. Фрейя печатала Терри о вечеринке, но Руби оставила свои гаджеты дома и говорила о мальчиках, что было одной из ее любимых тем.

– «Единомышленники» хороши по многим причинам, – говорила она Фрейе. Как и пирог, ее голос был скорее горьким. – Практически все сидят на «Единомышленниках». Там можно просканировать любого человека на улице и посмотреть, не одинок ли он, независимо от того, хочет он того или нет. Это своего рода шалость, – добавила она, – потому Всемирная сеть тут же проверяет наличие фотографий с чрезмерно высокой пропорцией телесных тонов. Если увидишь кого-то на «Единомышленниках», то увидишь все, что есть на него в сети, плюс послужной список, рейтинги и отзывы бывших партнеров. Некоторые «суперпользователи» приближаются к статусу знаменитостей…

Ну и что? Фрейя не поняла, какое отношение это имело к ее сестре, или почему она думала, что ее профиль может привлечь внимание. Руби должным образом встречалась только с парой мужчин, и когда они были оценены ею, она увидела, что ни один из них не похож на актера мыльной оперы или миллиардера. К счастью, своеобразное беспокойство о Руби закончилось, едва успев начаться. Через секунду она хихикнула над собой и спрыгнула со стула, чтобы получить еще одну порцию сиропа со вкусом лесного ореха и оплатить счет.

– Простите, мисс? – бариста положил руки на бедра.

Он немного похож на Криса, хотя она понимает, что тот теперь преследуемая фигура, которую прижали к стенке несколько минут назад.

– Привет.

– Боюсь, вам придется что-нибудь купить.

– О, – она инстинктивно встает и делает вид, что размышляет перед доской, где мелом написаны названия напитков.

Нет смысла использовать очки; они только вспыхнули бы предупреждением об овердрафте на смарт-счете. Кажется, бариста краем глаза оценивает ее фигуру. Она потягивает прядь волос и закручивает ее вокруг пальца:

– О нет, я забыла… я вышла из своего аккаунта, – говорит она, – вы не могли бы оказать мне услугу и заплатить по счету? Я только за угол сбегаю.

На мгновение она думает, что он смягчится, но на его лице не появляется улыбки.

– Сожалею.

Она хватает пальто и спешит прочь. На прохладном ветру она запускает пальцы в волосы, яростно массируя свою голову.

– Услугу, – бормочет она. – Что, черт возьми?

Она чувствует себя настолько ужасно, что ее большой палец так и тянется к металлической дужке за ухом, ей хочется опустить визор, чтобы не видеть больше всего этого. Проблема с Ирнфельдом заключается в том, что у тебя всегда есть выбор. Если все не так, можно снять гарнитуру и выйти во внешний мир. Что ее больше всего беспокоит в том, что она попытала удачу с бариста, так это то, что она пришла естественным образом; она была на автопилоте. Она поскальзывается на валяющемся на земле кебабе и вдруг понимает, что это неправильный путь и у нее нет выбора, кроме как повторить предыдущие шаги. Она бы все отдала, лишь бы у нее был платок и солнцезащитные очки, чтобы незаметно проскользнуть мимо кафе. Вместо этого запотевшее окно вспыхивает: «Привет, Фрейя» – и выдыхает запах ее любимого обжаренного кофе.

Есть в этих садиках перед домами что-то удручающее: бесконечные мусорные контейнеры и обшарпанные ворота. Она ищет в сумке свои очки, отчаянно желая найти маскировку, но она совсем не готова противостоять смартфейсу, если он появится.

– Выключить, – быстро говорит она на всякий случай.

Устройство молчит, когда она водружает очки на нос. Там несколько сообщений от мамы, в основном насчет смарт-браслета, который та починила. Ее голос кажется слегка озабоченным. Несомненно, она хочет сгладить их колкую перебранку. Решив повременить с ответом, Фрейя проверяет социальную сеть. Там она находит рекламные акции для «Черной дыры», скрытый Лондон, орхидейно-сиреневые чулки, вафли с орехами и американские праздники. Когда ветер засовывает прохладные пальцы ей под воротник, она понимает, что Талис прав. Она изменилась. Но как это возможно? Хотя она только утром проснулась от игры, это уже почти кажется ей сном. Она даже отчасти начала задумываться о том, не спровоцирован ли ее странный характер гарнитурой. Неужели на долю секунды она действительно почувствовала себя Руби, или это просто влияние на ее мозговые волны? Фрейя зевает, вспоминая, как она устала. К тому же она одинока, без голоса, который иногда повторял, а иногда и предвещал ее мысли.