– Даарнейриа, к стенке мордой, – походя велела Корза, – или сделай из неё приветливое лицо, если хочешь сидеть как сидишь. Быть может, я даже позволю тебе вставить словечко.

Рукатый посмотрел на эльфку с большим удивлением – чего это вы своим спутникам руки вяжете? Потом с таким же недоумением глянул на Даарнейрию, которая преобразилась мгновенно: только что под дальней стеной шатра сидело злобное всклокоченное существо – и вот уже вместо него восседает приветливая молодая женщина, очаровательно растрепанная и почти счастливая оттого, что видит перед собой незнакомого гнома. Тот, потоптавшись среди разбросанных вещей, сел на раскладной стулик из гнутых трубок и ткани – стулик оказался низким даже для гнома, но Годомар кое-как устроился, растопырив согнутые в коленях ноги.

– Не знаю, что он вам наплел, но Илидор – одиночка, – проговорила Корза, усаживаясь на укрытую шкурой постель. – Он мало общался с другими драконами и даже не попытался никого из них вызволить, когда сбежал. Зачем ему другие драконы, угольные или еще какие бы то ни было? Другие драконы много лет были вокруг него, и он совершенно ими не интересовался.

– Интересовался, – влезла Даарнейриа. Лицо её было серьезным и сосредоточенным. – Это драконы держали его на расстоянии простёртого крыла, потому что он никому не нравился. Но Ил-лидор, – она выплюнула имя, как ругательство, – не одиночка. И он не просто так побежал из Донкернаса, он… как это сказать… знаешь машины, которые бросают камни? Катапульты? Вот так Илидор катапультировал себя от других драконов, которые не могут покинуть Донкернас. Ведь Оссналор и другие старейшины убедили всех остальных, мол, не больно-то нам и хотелось бежать: это звучит приятней, чем «невозможно» и «мы все умрем». И среди этого нужно либо просто жить, либо сопротивляться, но на сопротивление у Илидора уходило слишком много сил, потому он выбросил себя из Донкернаса, как из мешка.

– Это так? – спросил Рукатый у Корзы.

Та покрутила кистью, словно говоря: «Да, нет, возможно, не уверена».

– Так он в самом деле хочет найти угольных драконов? – настаивал Годомар.

– Скорее всего, – кивнула Даарнейриа и очаровательно улыбнулась.

Корза смотрела в сторону – в сторону откинутого полога. К шатру нога за ногу подошёл высокий тощий эльф в темно-синей мантии, уселся на пороге спиной к находящимся внутри, не кивнув, не издав ни звука, словно не видел их и не слышал, хотя не могло такого быть, разумеется. В руке он держал плотно свёрнутый в трубочку лист бумаги – похоже, письмо, то ли недавно доставленное, то ли не отправленное. Неужели Теландон наконец ответил? Позволит ли он им вернуться в Донкернас после всего, что произошло в Гимбле, или придется проторчать тут еще невесть сколько и непонятно зачем? Найло свернул это письмо так плотно, что невозможно даже понять, какая там бумага. Наверняка он это сделал нарочно, паршивец – дескать, смотрите на меня, вот он я, держатель ценной вещи, правда, вы заинтересованы?

– А что насчёт его способностей? – подал голос Годомар. – Вы говорили, его вторая способность – умение дурить головы всем вокруг. Я хочу очень подробно услышать всё, что вы можете об этом сказать. Я правильно понимаю, что он использует для этого звук собственного голоса? Это довольно необычно, ведь правда?

– Слушайте, – Корза подалась вперед, и Рукатый окинул одобрительным взглядом плечи, с которых была приспущена рубашка с широченным воротом, – сначала мы сами не знали, что у Илидора есть вторая способность, а потом он сбежал, не дав нам времени её изучить. Судя по тому, что мы сумели понять – да, он использует свой голос как оружие, при помощи звуков, как бы сказать, нажимая на кнопки внутри наших голов. Своим пением он способен, да, правда, вызывать у окружающих разные чувства, в том числе довольно бурные, даже неудержимые, и он умеет рисовать перед вашим внутренним взором различные картины. Скорее всего, это предполагает также возможность внушать конкретные идеи – словом, морочить голову, именно так мы написали в письме и так сказали советнику вашего короля в Гимбле. Но, я повторяю, эта способность Илидора не изучалась. Некоторые наши коллеги в Донкернасе считают, что она не действует на всех без разбора, иначе дракон использовал бы её и раньше в своих интересах, верно? А некоторые уверяют, что золотой дракон может ввести в заблуждение лишь того, кого хорошо знает, в чьих стремлениях уверен. Собственно, благодаря этому он и понимает, какие идеи можно внушить своей жертве.

– Значит, это абсолютно точно, что действует он именно голосом, – повторил Годомар. – Кто-то может пояснить, как это работает? Где находятся те самые кнопки в головах и каким образом дракон нажимает на них?

Корза энергично замотала головой:

– Никто вам не скажет. Мы списывались со многими коллегами-учёными, но все подтверждают то, что нам и так было известно: звуки трансформируются в мысли и образы, да это и так знает каждый, но никто не ответит, какие процессы происходят в голове при этом. Однако мы точно, знаем, что это работает, и знаем, что голос Илидора исключительно силён.

– Какая-то бестолковая она получается, эта его способность, – Годомар потер глаза – они зверски устали от этой яркости и подвижного воздуха, просто словами не описать, насколько устали. – Я хочу сказать, это не убийственная сила. Золотой дракон не кажется опасным, ну разве только для своих друзей – вот уж не странно, что у него их не было! Только, послушайте, вы, когда вломились в Гимбл, кричали совсем другое! Кричали, будто этот дракон – жуткая бестия, что он опасен для всех, и он разнесет по камню весь Гимбл, если его не остановить. А теперь вы говорите, что он может голосом вызывать всякие чувства и эти, образы? Так любой может такое делать, у кого язык хорошо подвешен!

Корза болезненно морщилась, поглядывая на торбу Рукатого, в которой лежала резная шкатулка с несколькими драгоценными камнями: искристый синий, мерцающе-черный и медово-желтый, который эльфке мучительно хотелось немедленно взять в руки.

– Послушайте, это вы сказали, будто Илидор безобиден, не я. Одна старая драконица в Донкернасе, Хшссторга, она тоже считала, будто он не опасен. Она говорила, золото самодостаточно. Но Хшссторга ошибалась, как ошибаетесь вы, и как ошибается всякий, считающий Илидора безобидным. Почему вы относитесь к его второй способности легкомысленно – потому что не испытали на себе её действия? Потому что вам трудно поверить, насколько она сильна? Да, я сказала, что некоторые считают, будто этот талант Илидора не действует на всех, но я не уверяла, будто они правы. Вы когда-нибудь слышали про дракона с избирательными способностями? Они либо умеют что-то, либо нет: плеваться огнём, иссушать воду, выдыхать лёд – вне зависимости от того, насколько хорошо они знакомы с тем, кого жгут или замораживают. Так с чего бы способности золотого дракона действовать выборочно? Он либо умеет морочить голову, либо нет, а про Илидора мы точно знаем, что он это умеет. И вы только представьте чужака, способного внушить вам стремление, идею, повлиять на ваше душевное равновесие или изменить ваше отношение к окружающим! Это не то же самое, что нарисовать словами историю, это не сказочка на ночь для маленького гномика, это вмешательство в вашу голову, в ваш способ мыслей, в ваши чувства! Нам известен только один случай, когда Илидор продемонстрировал своё умение в полную силу – и тут же сломал весь уклад Донкернаса, существовавший без особенных изменений двести лет! Думаете, он не сможет провернуть подобного с Гимблом? Почему нет? Потому что не сделал этого до сих пор? Но откуда вы знаете, что не сделал – а быть может, ваши стремления и чувства уже не полностью исходят от вас! Эта способность – хуже, чем ледяная глыба, потому что от глыбы можно увернуться! Никто не знает, что натворит Илидор, если дать ему больше времени, еще больше времени! Разве не стоит ожидать, что золотой дракон, совершенно необычное создание, появился на свет для особенной цели и, значит, должен быть наделен особенными способностями, и, возможно…