на голую грудь Эмили в вырезе куртки и вдруг, взяв за кольцо железного замочка, рванул "молнию" до самого низа. Эми зажмурилась и начала тихо постанывать, словно от зубной боли.

Через какое-то время открылась передняя дверца и с силой захлопнулась. Эми запустила двигатель и, глядя прямо перед собой, медленно поехала вперед. Когда они выбрались на автостраду, стрелка спидометра установилась на отметке 65 миль в час. Город остался позади. Эмили вопросов не задавала.

Через час она произнесла:

— Есть хочу.

Эми кивнула. Увидев рекламный щит, обещавший вкусный ужин и теплую постель, она свернула с автрстрады. Гостиница называлась "Embarcadero".

— С понтом под зонтом, — хихикнула Эмили, глядя на скромный домишко.

— Ну и жаргончик, — Эми покачала головой.

Эмили дернула за шнур колокольчика. Им сразу открыли. Можно было подумать, что этот подтянутый старик не один год простоял под дверью в ожидании редкого гостя.

— Как удачно! — воскликнул он вместо приветствия. — Я как раз собирался поужинать. Надеюсь, очаровательные дамы составят старику компанию?

— Дамы смертельно устали, — ответила Эми. — Если бы вы могли принести нам в номер чего-нибудь поесть и выпить…

— Да-да, разумеется. Омлет, ветчина, оладьи с кленовым сиропом. Выбор небогатый, зато "шабли" тридцать девятого года, еще из отцовских запасов. Он. знаете, любил…

— Вот и чудно. А сейчас мы, с вашего позволения, хотели бы немного отдохнуть.

— Извините. Ваш номер на втором этаже, сразу за лестницей. Ключ в дверях.

Их встретила светлая комнатка с идеально застеленными кроватями и садовыми ромашками в стакане. Эмили развалилась на кровати. Эми достала из пластиковой сумки махровый халат, тапочки, разные мелочи.

— Симпатичный старикан, — сказала она.

— Старикан, между прочим, красится, — отозвалась Эмили, не открывая глаз.

— И пьет кровь из своих жертв, — продолжила Эми, направляясь в ванную. Дверь она лишь прикрыла. — Полотенце твое какое? — крикнула она оттуда. — Голубое или розовое?

— Голубое.

— Не слышу!

— Голубое!

Через пятнадцать минут Эмили жадно глотала омлет с ветчиной, захватывая куски прямо со сковородки. Эми ограничилась вином и жареным хлебцем. Старичок, подав ужин, тихо сел в углу.

— Да, — Эми презрительно хмыкнула, — с годами у него спеси поубавилось.

— У кого? — спросила Эмили с набитым ртом.

— У Кшися твоего. Я тебе не рассказывала? Три года назад, в августе, у меня с ним случилась маленькая интрижка. Да ты ешь, ешь. Я жила в шикарном отеле на французской Ривьере. Раз в году я себе позволяю отпустить вожжи. И вот загораю я в солярии, слышу — на пляж кого-то не пускают. Смотрю, какой-то репортеришка тычет в нос привратнику свои "корочки", а у того один ответ: "не положено". Где, думаю, я слышала этот голос? Да это ж Кшись! Стоит. Скромненький полотняный костюмчик и шарфик, небрежно так, внакидку. "Кшись! — кричу ему. — Я здесь!" Его, естественно, пропускают. Завязываю на себе две полосочки, выхожу. Выясняется. Работает на радио, в польской редакции, сюда приехал кадрить какого-то актера. Чего-то он там про него писал. Ну, про это он через минуту забыл. Оживился: чего я, да как я, да надо бы где-нибудь посидеть. Отчего же, говорю, не посидеть, здесь, говорю, есть очень приличный ресторанчик. Давай, говорит, лучше в кофейне. Как в старые добрые времена. Ладно. В кофейне так в кофейне. Посидели, выпили. Начал он стакан в руках вертеть. Зря, говорит, тогда я тебя так. Как? Ну, шлюха и все такое прочее. Насчет прочего, говорю, не знаю, а что касается шлюхи, то все правильно, можешь не извиняться. А он: не будем уточнять, чья профессия древнее. В общем, выкрутился. Куда, спрашиваю, сейчас? Вижу, мнется. И комнатку он снял не ахти, и хозяйка под боком. Пришлось пригласить в свои апартаменты.

Эми надолго замолчала, смакуя Старое вино.

— Ну? — не выдержала Эмили.

Эми состроила брезгливую гримасу:

— На троечку с минусом. Было бы о чем говорить.

— Врешь ты все! — Эмили отшвырнула вилку. — Не было у тебя с ним ничего! И встречи этой! И апартаментов! Ничего не было!

— Стоит ли тогда так переживать, — спокойно возразила Эми. — Тем более у тебя будет возможность самой убедиться. Через каких-нибудь двенадцать лет.

— Ладно, давай спать. — Эмили решительно встала, едва не опрокинув сковороду. — Я возьму твой халат?

Она быстро разделась до трусиков, надела халат и ушла в ванную.

Эми взяла бокал с вином, забралась с ногами на постель. На тумбочке лежал какой-то роман в бумажной обложке. Она раскрыла книгу на середине и начала читать.

Старичок был сконфужен. Девушка так внезапно разделась, что он не успел откланяться. Он решил ждать. В конце концов они обе уснут, и тогда…

Эмили вышла из ванной, бросила халат на кровать, надела короткую прозрачную рубашечку, для нее приготовленную, подошла к зеркалу расчесать волосы.

— Мне где ложиться? — спросила она, стоя к Эми спиной.

— А где ты любишь спать?

— У окна.

— Я, представь, тоже.

Эмили поймала в зеркале плутовавый взгляд и со всей серьезностью предупредила:

— Учти, я тебе спать не дам.

— Тебе же хуже.

Эми поставила на тумбочку недопитый бокал, спустила ноги на пол и стала раздеваться, кидая вещи куда попало. Две пары глаз пристально следили за каждым ее движением. Когда она ушла в ванную, Эмили положила массажную щетку и начала перед зеркалом гладить свое тело через тонкую ткань. Она делала это медленно и чувственно. Старик прилип к стулу. Взгляды их встретились в зеркале. Бедняга похолодел, но все его страхи были напрасными. Для них обеих он был не более чем предмет обстановки.

Когда Эми вернулась в комнату, постель у окна сотрясалась от рыданий. Она положила ладонь Эмили на плечо, но та резко села на кровати:

— Почему? Подонки, подонки! С первого дня! Хоть бы один нормальный. И этот такой же! Услышал звон — тут же слинял! Я бы эту сволочь, которая настучала, своими руками…

— Успокойся.

Она легла рядом, прижала Эмили к себе.

— Я их всех ненавижу, — слова продолжали долетать, но уже какие-то сдавленные, беспомощные, жалкие. — Ничего не хочу. Надоело. Думаете, со мной все можно?

Эми баюкала ее и целовала и шептала разные слова, пока та не затихла. Вскоре заснула и Эми. Старик ощупью выполз в коридор и прикрыл за собой дверь.

Эми разбудила громкая разноголосица. Гостиница ожила. Хлопали двери, играла музыка, бурно объяснялась какая-то парочка. Под самым окном заскрипели тормоза, из машины высыпала подгулявшая компания. Потом от ветра стала хлопать штора. А потом вдруг забрезжил рассвет.

Эми осторожно высвободилась из объятий, подошла к окну, раздвинула шторы. Вдали плескалось море. Когда-то все это уже было: уходящие в залив