— Мила! — раздался встревоженный возглас Оберлинга.

Я поспешила обратно, путаясь в подоле ночной рубашки, которая была мне явно велика. У самого проема в мыльню я всё же наступила на край сорочки и полетела вперед… прямо в объятья супруга. Крепкие руки сжали мои плечи, притиснули к груди.

— Ты здесь, — выдохнул он мне в волосы, и я мгновенно дернулась, вспомнив, в каком ужасном они виде.

— Макс, — прошептала я, отстраняясь и заглядывая ему в лицо. — Ты когда ел последний раз? Ты что, сидел всё время рядом с моей кроватью?

— И сидел, и лежал, — не стал отрицать он. — Я думал, ты умрешь.

Он снова попытался прижать меня к себе, но я увернулась, не желая, чтобы он ощутил запах моего пота.

— Как видишь, я жива и вполне сносно себя чувствую, — с натужной веселостью сказала я. — И очень голодна. А еще мне нужна ванна и чистая одежда. Надо позвать горничную, но только не Анну, другую.

Оберлинг напрягся, явно собираясь оправдываться. Мне этого совершенно не хотелось: слишком многое в этой ситуации причиняло боль. Поэтому я не придумала ничего лучше, как притвориться ослабленной, пошатнувшись и схватившись за изголовье кровати. Хитрость сработала: муж мгновенно подхватил меня под локти, помог лечь в постель и отправился на поиски слуг.

Кажется, в бреду я звала совсем не того мужчину, который был моим супругом? Стыд-то какой! С чего я вообще решила, что Таман рядом? Ах да, мне пригрезилось, что я в Степи — холодной ночью и на колючей траве.

Изменница!

Какое право я имею злиться на супруга за его связи? Он же оборотень, попробуй-ка в полнолуние удержи свои страсти! Да и потом, Анна красивая. Не как я, а по-настоящему. И глаза, и волосы, и плечи. А что я — костлявая, коротко стриженная, с длинным носом и тонкими губами. Да и сама не без греха: до сих пор степняка отпустить не могу. И ведь не нужен он мне и, в самом деле, никогда не был нужен — и замуж-то я за него хотела только потому, что отчаянно нуждалась в любви. Если бы только отец любил меня, как Славку — наверное, не было бы во мне столько неуверенности и страхов! Таман любил меня, как богиню. Оберлинг видел во мне обычную женщину со своими страхами и сомнениями. Он не пытался возвести меня на пьедестал, и я была этому рада. И помыслить нельзя, чтобы я показалась Таману в таком ужасном виде — да я лучше умру! А с Оберлингом ничего, не страшно. Он меня уже какой только не видел!

Прислушалась к себе — откуда же взялась эта безосновательная ревность? Неужели он стал для меня чем-то большим, нежели навязанным супругом?

В дверь постучались, и в комнату вплыла Марта с подносом, наполненным всяческой снедью. От запаха куриного бульона рот наполнился слюной. Я внимательно разглядывала экономку: а не может ли она быть дочерью Шарлотты? Нет, не может. Ничего общего с Браенгами: Марта невысока ростом, в теле, курносая и со светлыми бровями. Старшая дочь похожа на нее и совершенно не похожа на Гленна. Вот младшая другая — более высокая и крупная, с темными волосами и широкими бровями. Да и лет экономке значительно меньше, чем предполагаемому отпрыску Доминиана.

— Да не знала я ничего, миледи, — нервно воскликнула Марта, не выдержав моего пристального взгляда.

Она с грохотом опустила поднос на столик возле кровати.

— Верите-нет, я бы ее выпорола, коли узнала бы! — Марта покраснела от гнева. — Бесстыжая девка, вся в отца!

— В отца? — удивилась я. — Разве Гленн такой?

— Ой, матушка, да Гленн ведь мой второй супруг! — всплеснула руками экономка. — Первый-то муж у меня гулящий кобель был! И то сказать, красавец хоть куда — высокий да тонкий, да что с его красоты, коли он ни одной юбки не пропускал. Ох и намучилась я с ним!

— Расскажи мне, Марта, — попросила я, перетягивая себе на колени деревянную миску с бульоном. — А то скучно мне одной. Хоть поговорить с кем!

Марта и рада стараться:

— Ой, да что рассказывать-то, — с готовностью уселась она на стул. — Я дурочка была молоденькая, вот и купилась на сладкие речи да нежные слова. Вы не смотрите, что я сейчас такая круглая, в юности была, аки тростиночка. Не как вы, конечно, но всё же талия тонюсенькая была. Посмотрите на Анну: она очень на меня похожа, только я пониже ее. А волосы такие же были. Виктор сильно старше был, на целых тринадцать лет. Я даже подумать не могла, что он в мою сторону поглядит. Все мы, девки, в него влюбленные были, и понятно: он, хоть и тонкий, но силищи в руках немеряно, да еще маг огненный — редко у нас маги случались.

— Неужто маг? — поразилась я. — Да откуда же? Родители, никак, магами были?

— Куда там, — вздохнула Марта. — Отца я его не видела, он рано умер, а мать простой оборотницей была. Один у нее был сын, свет в окошке. Знать, в роду у него маги были, может дед, а, может, прадед. Вик всем был хорош, за что бы ни взялся — любое дело в руках спорилось. И кузнец он, и плотник, и камень класть умел, и рассказчик чудный. Вот на его сказки я и купилась. Наверное, любил он меня, иначе зачем в жены взял? С ним бы любая в овин пошла и без брака. Да и ходили, ходили. Я еще думала — вот рожу ребеночка, и он угомонится, больше времени дома проводить будет. Не вышло. Да и то — жил как кобель, как кобель и помер. Застали его с чужой женой. Помню, крику было… Подрались они с Димиром-каменщиком. Димир — мужик здоровый был, один раз ударил, Виктор неудачно упал и голову разбил. Ох и плакала я тогда, убивалась. Хоть и блудник был — любила я его, слов нет, как любила.

Я лихорадочно пыталась понять, сколько же лет было этому Виктору, худому и высокому магу-огневику, но голова соображала туго.

— А сколько лет ему было бы сейчас? — не удержалась, спросила.

— Шестьдесят четыре, — посчитала Марта.

Великолепно!

— А Анна — маг? Воздушник, да?

— Да какой она маг, миледи, — вздохнула экономка. — Едва-едва в ней дару.

— Зато других достоинств — хоть отбавляй, — не утерпела я. — Что ж замуж-то не выдали ее в срок? Милена-то сосватана, а старшая дочь нет.

— Не хотела она замуж, — опустила голову Марта. — Я ей говорила, что одна на старости лет останется, а Анка всё на Шарлотту кивала — дескать, старая, одинокая, и ничего. И без семьи прожить можно ничуть не хуже. А сама, стало быть, с лордом шашни крутила, охальница! Теперь-то сбежала, стыдно, наверное, в глаза вам смотреть!

Шарлотта из замка тоже пропала. Найти ее не смогли. Куда могла деться старая немощная женщина, которая в последние дни и ходила-то с палкой?

Об этом мне поведал Кирьян, всё порывавшийся накормить меня с ложки, хотя я уже и ванну приняла (с помощью Марты), и в платье оделась. Он же рассказал, что я лежала в горячке всего пять дней — а мне казалось, что не меньше двух седьмиц — и всё это время Максимилиан отлучался от моей постели только в уборную.

Мы сидели с ним в библиотеке, которую я полюбила за уют и покойность.