Я хочу взять Шарлотту в жены. Я хочу, чтобы на моем ребенке не была клейма незаконнорожденного. Но и она, и я осознаем: коль она попадет в руки людей моего братца — участь ее будет страшна. Хорошо, если ее просто заставят избавиться от плода. Но скорее всего, ее просто убьют. Ребенок мятежного принца — лишний претендент на престол — не нужен никому.

В замке нет ни одного жреца. Пожениться мы сможем только снаружи. Ради своего ребенка я готов жить с тяжестью на душе и во Франкии. Шарлотта одна не сможет. Впрочем, мне это не грозит: план оказался провальным. Тайный ход заклинило, когда я появился в башне. Дверь великолепно открывается для Браенгов и отказывается служить Галлингу. Я не держу зла на замок. Я бы на его месте поступил так же.

Замок я ощущаю живым существом, хотя, вероятно, это не так. Просто заклятия. Просто магия Браенгов. Они всегда были лучшие из магов.

Итак, из замка Нефф я могу выйти лишь через главные ворота. Сколько я ни заклинал Себастьяна, он отказался меня покинуть, а отправлять во Франкию одинокую беременную женщину не имеет смысла.

На моих ладонях нет брачных меток, но перед богиней и перед тобой, свидетель моей слабости, я заявляю: я признаю Шарлотту своей женой, а ее ребенка своим сыном или дочерью. Надеюсь, она выживет, они оба выживут: я заставил Шарлотту покинуть замок (о, дверь перед ней открылась без проблем!) и отправиться в деревню Медянка, что в двух днях от замка Нефф. Неясная тревога гложет меня — такая привольная жизнь не сможет продолжаться вечно. Уже скоро придут холода, а замок топится дровами. Нет здесь столько топлива, и пронести их через узкий ход, как съестные припасы, не представляется возможным.

28 число месяца августа 781 г. от основания Галлии

Будто соглашаясь с нашим планам, судьба позволила нам получить малую передышку, но и она закончилась. Тайный ход вдруг был обнаружен нашими противниками. Что ж, рано или поздно это должно было случиться. Недолго нам осталось. Благодарение богине, что Шарлотта вовремя ускользнула из замка.

Браенги с основания Галлии служат королевскому роду. Оберлинги не служат никому, кроме истины. У них на гербе выбит девиз: «служу истине». Не могу их попрекнуть сим: истина у каждого. Моя, к примеру, в том, что я был бы лучшим правителем, нежели Бальтазар. Истина тех, кто за вратами такова, что я предатель и мятежник: мы оба правы, не правда ли?

Итак, Оберлинги — род сильный, молодой — служат истине. Я знаком с Максимилианом, главой службы ловчих. Это угрюмый молчаливый тип, обладающий патологической честностью и совершенно негибкий. Очень не удобный при дворе человек. Держу пари, что за выкуривание из замка Нефф мое мятежное высочество, его наградят каким-нибудь уделом земли в захолустье и рекомендациями пореже показываться на глаза. Признаться, братья этого Оберлинга не столь пугающе прямолинейны и служат истине куда более виртуозно, оттого и занимают вполне привлекательные посты при дворе и в провинции.

Мне, честно говоря, Максимилиан симпатичен. С братом моим он не сработается, а я бы такого ловчего ценил. С прямыми людьми легко — они не предают. Они просто бьют морду. Или вызывает на дуэль. Было бы неплохо умереть на дуэли. Полагаю, это куда приятнее, чем усекновение головы».

Вот оно! Вот та тайна, ради которой был оставлен этот дневник! Ребенок Шарлотты и принца — без сомнения, сильный маг. Что с ним стало? Родился ли он? И, главное, чем это нам грозит?

Мне необходимо показать дневник Кирьяну и Максу: он одинаково затрагивает и Браенгов, и Оберлингов. Но вместо этого я заворожено скольжу глазами по ровным строчкам.

«5 число месяца сентября 781 г. от основания Галлии

Ночи становятся холодными, особенно в башне. Гобелены не спасают. Топить замок нечем — дрова берегут для приготовления пищи, которой, кстати, тоже немного. Овощи все прошлогодние; свежий урожай мы уже не увидим. Запасы мяса на леднике истощились, скотины здесь и без того было немного: что такое три коровы на полусотню человек? Лишняя неделя разве что.

Я предлагаю сдаваться, Браенги протестуют. Глупцы — неужели они не понимают, что судьба у нас одна? Что толку сопротивляться и оттягивать неизбежное? В моей душе покой и мир. Я не умру, после меня останется мой ребенок.

12 сентября

Весь день льет дождь. Темно. Маг-светильники едва горят — толку от них немного. Глупость эти маг-светильники. Свечи удобнее. Да вот только свечей больше нет, а магия — она всегда при мне.

Зато мы не умрем от жажды: с двумя водниками это проблематично. Хотя к чему нам маги, если вода льется с неба?

18 сент.

Закончилось мясо. Дров мало, совсем мало. Холодно. Хорошо, что отправил Шарлотту.

21 сент.

Выпивки еще много. Если целый день пить, можно убить два дня: один день тебе весело, второй слишком плохо, чтобы думать о проблемах за стенами замка.

29 сент.

Начал переговоры с ловчими. Старый Браенг тяжело заболел. Надеюсь, он умрет раньше, чем всё это закончится. Никому не пожелаю увидеть смерть своего ребенка.

1 окт.

Удалось выцарапать всю прислугу. Они-то ни в чем не виноваты. Оберлинг обещал их не трогать. На большие уступки он не идет, но и это уже много.

3 окт.

Постился (продуктов мало, но дело не в том). Тщательно вымылся (воды много, огонь — я сам огонь). Спрятал матушкины письма, все бумаги. После бессонной ночи достал и сжег. Какая теперь разница?

В замке очень холодно. В башне невозможно находиться без верхней одежды.

Убираю тетрадь и выхожу…

Да простит меня богиня за всё и сбережет жену и ребенка…»

Оберлинг и Браенг сидели голова к голове — брюнет и песочный блондин, огонь и ветер — и, толкаясь локтями, читали дневник. Я с умилением наблюдала за ними.

— Твою мать! Беременна! — шипел Кирьян.

— Ход, ход! — рычал Макс. — Да где он есть, этот ход?

Наконец, они перелистнули последний лист, в унисон вздохнули и уставились на меня.

— На самом деле, это ничего не значит, — сказал Кир. — Подумаешь, ребенок! Бастард! Неприятно для правящей династии, но не более. Да и давно это было… сколько лет сейчас этому младенцу?

— Сейчас 845-й, — начал считать Оберлинг. — Выходит… Шестьдесят четыре года.

— Сколько жителей в Медянке? — полюбопытствовала я. — Кто из них потомок Галлингов?

— И Браенгов, — напомнил Кирьян, усмехнувшись. — И Браенгов тоже.

— Сколько я себя помню, детей у Шарлотты не было, — напомнил нам Оберлинг.

— К моменту твоего рождения у нее уже внуки могли быть, не только дети, — буркнула я. — Почему не спросить о ребенке ее саму?