– Мы туда, однозначно, – сказал Холод, поправляя на плече автомат и не сводя взгляда с горизонта, – там и Треш должен быть, и парни отряда, и «аура». Да и вообще, надо этим гадам урок преподать!

– Уверен? Это верная смерть, Холод! – прошептал старший группы страйкеров, щурясь от ветра на песчаном уступе Реки. – По рации же слышал, кого там только нет. Почему они напали? Беспредел, блин…

– Мы все равно пойдем туда. Насколько сможем прорваться. Возможно, друзья ранены или в плену. Я не прощу себе, если они…

Холод замолчал, ком в горле перекрыл дыхание, стало сухо и горестно при мысли, что из остатков отряда никого в живых уже может и не быть. Фифа закусила губу, успокаивающе потерла плечо друга.

– Я с тобой, Деня! Все будет хорошо. Они живы. Должны быть живы.

– А вы… вы не с нами? – уточнил с надеждой Холод.

– Извини, брат, но… – Смарт поморщился, – мы пас. Дальше территория южан, они почему-то не жалуют нас. Да и мало бойцов в группе. Остальных вызывать – долгая история. Лучшие из Лучших не одобрят идею. Извини, Холод, мы уходим.

– Ясно! Бог вам судья, не корю, но все равно не понимаю…

– Ден?! – Фифа одернула его за рукав и помотала головой.

– Лады, Смарт. Спасибо тебе за проводы, за охрану и помощь на пляже. – Холод вынул из бокового кармана завернутый в фольгу артефакт, передал старшему страйкеров, полез за аптечками и «тузами», но Смарт остановил его:

– Аптечки оставь себе. Вдруг вам больше понадобятся? «Тузы» возьму, но один оставь – чем черт не шутит, вдруг пригодится вместо наркоза и обезболки! Может, еще передумаете идти?

Холод отрицательно потряс головой, рассчитался со Смартом и пожал ему руку, поблагодарив еще раз. Молодые бойцы кивнули в знак согласия, попрощались, развернулись и устремились в лог, уходящий от Реки. Смарт задержался, показав им жестом, что догонит, а сам приготовил АК‑12 к стрельбе:

– Идите на тот берег, я подежурю немного, если что, прикрою. И удачи вам!

Холод хлопнул страйкера по плечу в знак благодарности, Фифа кивнула, и оба поспешили вниз с холма.

– Холод! – крикнул Смарт вдогонку, и когда тот обернулся, добавил: – Было приятно познакомиться с героем Пади! И еще. Те мураши были разведкой мормонов. Видать, у них армия на подходе из степей. Имейте это в виду!

– Лады, Смарт, заметано. Бывай!

Парочка перебралась на тот берег по обмелевшему броду, отмеченному каким-то добрым путником, взглянули назад. Синяя фигура страйкера махнула рукой и исчезла в кустах ольхи. Холод посмотрел на подругу, подмигнул, и они побежали. Ивовые заросли поглотили их, шевеля на ветру длинными зеленоватыми листьями.

* * *

Форт не сдавался, однако дела защитников были плохи. Из всей охраны крепости в живых осталось около полусотни, но разрозненных и плохо вооруженных. Оружейку им вскрыть не удалось – зеки успели раньше, поэтому воевали чем могли и тем, что захватывали трофеями.

Жители форта, еще оставшиеся в живых, хлынули в глубь поселения, пытаясь найти там приют и спасение. Часть мужчин кинулась на помощь защитникам, но все равно силы были неравными. Полторы сотни неплохо вооруженных нападавших, озверевших отморозков с разных сторон проникли в крепость и теперь уничтожали все живое в форту. Взрывы, произведенные шпионами и камнеметом ренегатов, когда на поселение летели бочки с горючей смесью из магния, фосфора, смолы и керосина, внесли сумятицу в ряды защитников, нанесли урон и вызвали пожары в нескольких местах. Защищавшимся приходилось одновременно воевать, тушить огонь и спасать семьи, что не способствовало успешной обороне.

Взятие форта было делом времени. Жестокий и циничный полковник Хард, в отличие от Фараона, пославшего в атаку гоп-стоп-братву под предводительством Буллита и Пургена, лично участвовал в штурме. И если уж Хард, окруженный тремя телохранителями в черных латах, в бою убивал только поднимающих оружие, то Буллит расчищал себе путь, не щадя никого. Здоровенный мужик в хоккейной форме, старый хоккейный фанат, искусно орудовал большим палашом, выточенным в форме голкиперской клюшки. Шлем вратаря на рыжей голове скрывал за забралом прыщавое конопатое лицо, щитки на всем теле покрывала истертая спецовка черно-золотого цвета с цифрой «11» и остатками слова «Локомотив». Бандит и сам по себе был могуч, да еще экипировка придавала ему внушительный вид. Надо полагать, не только жестокостью, но и видом он держал подчиненных своей сотни в страхе и повиновении.

Буллит был правой рука Фараона. А левой совсем недавно стал Пурген – долговязый, медлительный, но беспрекословный и исполнительный ренегат в толстой фуфайке с номером на спине. Вечно мерзнущий вследствие худобы и болезней, подхваченных еще в колониях строгого режима до Судного дня, Пурген нисколько не гнушался своей смешной клички, был предан главарю и часто конфликтовал с Буллитом при дележе трофеев.

Теперь они рыскали со сворой братьев по оружию по разрушенному форту в поисках наживы. Не успев ликвидировать всех защитников крепости и разогнать потенциальную угрозу, бандиты кинулись на разграбление поселения со всеми вытекающими последствиями: резней, изнасилованиями и пьянством. Моментально два отряда ренегатов поделили форт на сферы влияния, отчего Буллит чуть не схлестнулся с Пургеном, но встрявший в их перепалку Хард внес поправки, отрезвил предводителей ренегатов и разогнал добивать защитников форта. Невооруженным глазом было видно, что все трое точат друг на друга зуб и готовы порвать соперника на хлястики, но из последних сил терпят и пытаются действовать совместно. А ведь где-то среди бесчинствующей толпы убийц и насильников находился и сам Нумизмат, которого мало кто знал в лицо.

Когда главный сектант ворвался с двумя соратниками в серых балахонах в гостевой зал Совета старейшин, в нем кроме трупа священника корчился и стонал у стены один лишь Сабля. Перемотанная кисть руки и кислое выражение бледного лица нисколько не обрадовали Нумизмата.

– Где тотем?! – грозно спросил тот, потрясая маузером перед лицом раненого.

– Патрон, простите… я… они… Их трое, ушли вон туда, в тот лаз. Это люди из Заслона. Тотем… они…

– Какого ты там бормочешь?! Сволочь! Упустил тотем, скотина! Ты еще хуже дружка Упса оказался, надо было тебя рядом с ним положить тогда. Тварь!

– Нумизмат, прости-и ради всего святого! Я не… они напали… Я пострадал. Мне больно-о! – ныл Сабля, скрючившись в позе сломанной березы.

– Ты проштрафился, урод! Больно, говоришь? Ха, теперь я вылечу тебя навсегда!

Нумизмат выстрелил Сабле прямо в лицо, тот повалился и с открытыми глазами замер на упавшем со стены ковре. Сектант вынул из-за пояса тонкий золотой скипетр, размахнулся и вогнал его острым концом в сердце псевдосталкера. Держа двумя руками его широкий конец, главарь Демонов прильнул лбом к торцевой части скипетра и слился в экстазе с невидимой и якобы существующей энергией, покидающей тело покойного. Мелко задрожал, застонал и закатил глаза, отчего стал похож на умалишенного или на зомби, попавшего под Дугу. Оба его помощника переглянулись и преклонили головы, покрытые капюшонами длинных ряс, прижав оружие к груди, отчего стали похожи на две серые мраморные статуи.