– Э… – протянула она. – Круто! А как она выглядит?

– Нормально.

Женька сделала шаг вперед, оттесняя Ваву к окну.

– Знаешь что? – Вава попыталась сунуть Женьке карту в руку, но та не взяла. – Здесь нужно специальный обряд провести!

Вава дернулась туда-сюда, стараясь обойти Женьку, но та каждый раз ее опережала, преграждая дорогу и при этом заставляя отступать к окну.

– Тут главное – не торопиться! – бормотала Вава. – Все сделать по правилам.

– Это будет по правилам, – поддакнула Женька, делая еще один шаг. Девочка за Вавиной спиной ликовала.

– Нужно дождаться Полину!

– Зачем?

Акулина медленно склонила голову к левому плечу. Женька повторила это движение:

– Мы все сделаем сами!

Женька вытянула руки, собираясь толкнуть Ваву в грудь. Но тут в лицо ей прилетела карта. Она удачно ударила Женьку в нос, чуть не попав по глазу. Вава успела вывернуться и броситься в прихожую.

– Стой! – кинулась за ней следом Женька. Она почти догнала, скрюченные пальцы почти сомкнулись на шее. Но она споткнулась. О Варфоломея. Да и Вава оказалась шустрее. Женька грохнулась на пол, успев подумать, что хорошо они тут убрались – ни соринки на ковре.

Пока Женька поднималась, Вава успела одеться и уже билась о входную дверь. Входная дверь сама подалась под ее руками. На пороге стояли родители.

– Вот! – взвизгнула Женька, выкидывая вперед руку с картой. – Это она во всем виновата! Из-за нее в нашей квартире демон ходит!

– Женя! Что с тобой? – озадаченно спросил папа.

Вава на прощание шевельнула в воздухе пальчиками и выскользнула на лестничную клетку. Женька дернулась следом.

– Остановите!

– Женя! Приди в себя! – возмутилась мама.

– Обряд! Надо провести обряд! – орала Женька, но на ее пути встал папа. Он держал, он не пускал.

– Они принесли проклятие! – билась Женька, размахивая картой.

– Послушай, ты со своими гаданиями… – начала мама.

– Успокойся, успокойся! – бормотал папа.

Дверь за Вавой захлопнулась, но Женька все равно подбежала к ней, ударила кулаком – раз, другой. Железное полотно дрогнуло. Но Женька все равно билась, теперь ногами, а когда стало не хватать конечностей, она еще и лбом впечаталась.

– Женечка, Женечка! – носилась кругами мама. – Отойди! Мы все исправим!

– Прекрати! – шипел папа. – Это же твои гости!

– Видела я этих гостей в гробу! – надрывалась Женька и снова врезалась лбом о мягкую обивку.

– Доченька! Дыши, дыши глубже! – шептала ей мама. – Сорок восемь, сорок девять…

На Женьку обрушился водопад ледяной воды, и она перестала дергаться. Сползла на пол. Лужа под ней радостно хлюпнула. Папа переложил ведро из руки в руку и спросил:

– Еще?

Женька провела ладонью по воде. Холод приятно скатывался с головы за шиворот. Варфоломей подошел, понюхал воду, лизнул и скривился.

– Иди отсюда, – утомленно отмахнулась от кота Женька.

– Мы и правда все устали, – решительно произнесла мама. – Женя, иди переоденься. Отец, тебе теперь вытирать лужу. Утро вечера мудренее.

Женька добрела до своей комнаты и закрыла дверь. Злоба не ушла, она еще клокотала в душе. Никогда ей Вава не нравилась. Во-первых, имя. Варвара! Варварство какое-то. Во-вторых, глаза – огромные, чуть навыкате. В-третьих, она была вся какая-то неправильная – маленькая, полненькая и шустрая. И эта ее вечная невозмутимость. Ишь! С Акулиной пришла знакомиться! Шаманка доморощенная!

Но сквозь собственное раздражение в ее голову проникали и другие слова.

– Ты бездарность! – не разжимая губ, произносила черная девочка – она сидела на подоконнике и равнодушно смотрела на город. – Ты ничего не можешь. Ты пустой человек. Ты даже убить неспособна. Зачем ты живешь? Ты же пустота! Ни папе, ни маме не нужна. Они ушли от тебя. Бросили. Потому что ты ноль. Потому что ты ничтожество! Друзей у тебя нет и не будет. Ты никому не нужна. Не нужна! Совсем не нужна!

Женьку так и подмывало повернуться, посмотреть на окно своей комнаты. Да, да, она знает, что она толстая и некрасивая. И – все так! – родителям она не нужна. Они с удовольствием занимаются своими делами. Им не до Женьки. А подруги? Какие это подруги? В гости их позвала, а они даже чай пить не стали. Не любят ее, совсем не любят. Но она исправится. Она всем докажет, что они ошибались. Она многое, многое может сделать!

Женька тряхнула головой, заставляя волосы упасть на лицо.

Ух, как она сейчас всех ненавидит! Всех!

Она сидела на кровати, мутными глазами глядя на окно.

Убить… всех… прямо сейчас… пойти и подстроить…

«Давай!» – кивнула черная девочка.

Но что-то такое было. Что-то… что мешало…

Она разжала кулак. На ладони была кошачья шерсть. Варфоломей линял. Безбожно линял, зараза!

Черная девочка сначала опять согласно кивнула, но потом нахмурилась.

«Ладно, – согласилась она. – Время придет. Утро вечера мудренее».

Кот обнаружился на кухне.

Женька привалилась к косяку двери.

Зима. Холода. Коты потянулись в теплые края.

Варфоломей лежал на батарее. Голову и передние лапы положил на стол. Глаза закрыл. Являл полное довольство.

– Ааааа… – протянула Женька и силой воли заставила себя закрыть рот.

Несколько раз глубоко вдохнула, расправила плечи, чувствуя, как от напряжения свело мышцы. Не открывая глаз, Варфоломей тряхнул головой и улегся на столе удобней.

Женька смотрела на кота и пыталась вспомнить, о чем это она только что думала. Что-то ведь хотела, зачем-то кота искала.

– Ты чего тут? – спросила она хрипло. – Хулиганишь?

Она сгребла кота, закопалась носом в его загривок. Надышалась шерсти, чихнула.

В глубине квартиры что-то грохнуло и покатилось. Вскрикнула мама.

Варфоломей дернулся сбежать.

– Отец! Отец! – звала мама. – Ты смотри, что творится!

– А что творится? – в макушку коту прошептала Женька.

– Ваза! Отец! Ой, как жалко…

Судя по шуму, у мамы в комнате разбилась большая китайская ваза. В углу стояла. Прямо за маминой кроватью.

Варфоломей спрыгнул с рук, оглянулся на хозяйку. Взгляд у него был печальный.

– Ну теперь-то уж точно не ты виноват, – прошептала Женька. Она потрогала лоб, на нем набухал хороший шишак. Она не помнила, откуда он взялся. Она сейчас вообще ничего не помнила и не понимала. Зачем Вава приходила? Почему ушла? В голове держалось одно – Полинка, с ней надо поговорить. Но это завтра.