– Тебе нужен горячий душ, – хриплым голосом говорит он. – Я отвезу тебя домой.

Кэш собирается перебраться на переднее сиденье, но я вцепляюсь в его руку, пытаясь его остановить.

– Не смей! Ты выпил бутылку виски.

– Я достаточно трезвый, чтобы сесть за руль.

– С чего ты решил?

Ухмыляясь, Кэш облизывает губы и опускает взгляд. Мои глаза прослеживают за его действием, и я вижу под шортами его выпуклость.

– Первый закон полиции трезвости: если Кэш-младший тверд, значит Кэш-старший не пьяный, – нагло заявляет этот засранец, и я впиваюсь в него свирепым взглядом.

Мало того, что Кэш шутит в неподходящий момент, так он продолжает испытывать судьбу. Он вновь рискует жизнью, собираясь сесть пьяным за руль!

На моих глазах наворачиваются слезы, гнев берет вверх. Я выпускаю его руку и отвешиваю Кэшу пощечину с такой силой, о которой даже не подозревала. Он отшатывается назад, ощупывает свою челюсть и потрясенно на меня смотрит.

– Если твоя нога прикоснется к педали газа, клянусь, я сама лично утоплю тебя в озере! – вспыхиваю я.

Кэш усмехается, и от его реакции у меня перехватывает дыхание.

Ему смешно после того, как мы побывали в одном шаге от неминуемой смерти? Его веселит, что он может погибнуть?

Моя рука снова взлетает в воздухе, я собираюсь нанести еще одну пощечину. Но в последний момент опускаю ладонь и прижимаю руки к своему лицу. Мои плечи опускаются под тяжестью всей правды, внезапно обрушенной на меня.

Мы могли умереть. Мы могли погибнуть в этом чертовом озере.

Я всхлипываю и задыхаюсь от рыданий.

Как Кэш не поймет, что он для меня – целый мир? Я в нем растворяюсь. Растворяюсь в его глазах и улыбке. В его поцелуях и прикосновениях. В его разговорах и даже дурацких шутках.

И я могла его потерять.

– Ким, я не сяду за руль, – тихо обещает Кэш.

– Ты полный засранец, ты знаешь это? – произношу я сквозь слезы. – Неужели ты не понимаешь, что мог умереть? Ты подвергал себя опасности каждую секунду, когда стоял на краю льда!

Кэш убирает руки от моего опухшего от слез лица. Я поднимаю взгляд, и мы смотрим друг на друга в темном салоне автомобиля. В течении нескольких секунд каждый из нас не двигается. Я вижу, как в его взгляде проходит весь спектр вины и горя. Вижу, как в этот момент Кэш проносится через все события, и суровое осознание настигает его.

Он потерял над собой контроль.

Он был готов умереть и потянуть меня за собой.

– Прости меня, Ким, – шепчет Кэш. – Прости меня.

Обеими руками он обхватывает мою голову и принимается покрывать мое лицо поцелуями. Его губы судорожно прижимаются к моему лбу, вискам, скулам, щекам, переносице. Его поцелуи стремятся уничтожить мою каждую слезинку.

– Принцесса, прости меня… Прости меня…

Кэш повторяет это из раза в раз. Я дрожу и всхлипываю, пока Кэш продолжает осыпать каждый дюйм моего лица. После чего его лоб прижимается к моему, пальцы запутываются в волосах. Кэш буквально цепляется в меня, как за спасательный круг.

– Мне плевать, что я мог умереть, – хрипло говорит он, и мое сердце сжимается от боли в его голосе.

– Не говори так!

– Я мог потерять тебя, – Кэш отстраняется на несколько дюймов, чтобы взглянуть мне в глаза. – Ты единственная причина, почему я все еще здесь.

– Почему ты так с собой поступаешь? Зачем ты поехал на это озеро?

Кэш на мгновение прикрывает глаза. А когда раскрывает их, я вижу, как они налиты кровью, как в них застывают непролитые слезы.

Эти слезы – моя маленькая победа. Кэш позволяет мне увидеть себя уязвимым и сломленным. И если он позволит мне пережить с ним его боль, то мы преодолеем все остальное.

– Я хотел испытать хотя бы долю того, что она чувствовала.

Она.

Я понимаю, что Кэш говорит про Алессию, и в мое сердце вонзается невидимый нож.

– Я подумал, если испытаю такой же страх перед смертью, как мама, то возможно смогу избавить себя от вины. Я решил, если мне будет так же больно, как ей, то может быть когда-то я смогу простить себя.

– Твоя мама терпела боль и не хотела, чтобы ты видел ее страданий. Она хотела остаться в твоей памяти, как полной любви и силы. Это был ее выбор, и твоей вины в этом нет.

Мне невыносима мысль, что Кэш винит себя в самоубийстве его мамы. Я поднимаю руку и провожу по его лицу.

– Твоя мама была готова на все, чтобы избавить тебя от боли. Она хотела, чтобы ты был счастлив, а не задыхался в мучениях. И когда ты подвергаешь себя опасности, ты перечеркиваешь все, что она сделала, ради тебя… Пожалуйста… – на последних словах я проглатываю ком. – Не рискуй своей жизнью.

Не отбирай себя у меня.

Больше всего я боюсь, что Кэш снова возведет вокруг себя невидимые стены и снова меня оттолкнет. Но вместо этого он притягивает меня к себе, его лицо утыкается в мою шею, а сильные руки смыкаются вокруг талии.

Я дрожу в его объятиях, прижавшись к его груди, и не двигаюсь с места. Я прислушиваюсь к частому биению его сердце, и каждый удар еще одна моя маленькая победа.

Кэш здесь.

Со мной.

Мы вместе.

Мы – два выживших, которые потерпели крушение. Мы – две хаотичные линии, которые перечеркнули границу безумия и пересеклись в одной точке. Мы – две планеты, которые потеряли орбиту, чтобы найти свою личную вселенную.

– Не представляешь, как мне тебя не хватало. Я думал, что сойду с ума эти три гребаных недели. Я столько раз хотел сорваться и приехать к тебе. Хотел забраться в твою спальню и просто быть рядом.

Я медленно отстраняюсь от него и смотрю в его налитые кровью глаза.

– Тогда почему ты не сделал этого? Почему ты отталкивал меня каждый раз, когда я пыталась до тебя достучаться?

– Потому что я не хотел вешать на тебя свое дерьмо. Я не хотел, чтобы ты страдала вместе со мной. Я хотел огородить тебя от себя, – с отчаянием говорит он, и в его синих глубоких глазах мерцает тысячи сожалений.

– Никогда больше не поступай так! Не прячься от меня. Не закрывайся от меня. Не избегай меня, – я прижимаю руку к его груди, стремясь успокоить его измученное сердце. – Я буду с тобой не только в хорошее время, но и в плохое.

– Моя