Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды, в конце шестьдесят седьмого года, Артём, как обычно, вышел прогуляться вдоль ручья в хламину пьяный, с бутылкой коньяка в руке. Он подошёл к ручью и увидел, лежащего на берегу, какого-то толстого пожилого мужика. Несмотря на то, что на улице было почти тридцать градусов мороза, мужик был одет явно не по сезону. Рядом с мужиком лежала удочка. Артём подошёл к нему и спросил:
— Бать, тебе нормально? Нормально всё?
Мужик поднял голову и ответил:
— Норма-ально.
— Рыбачишь?
— Рыбачу.
— Давай, рыбачь. Клюёт хоть?
— Ага!
Артём пошёл дальше вдоль ручья, даже не задумываясь, что только что видел живого человека и разговаривал с ним. Через пару минут к нему подошла какая-то женщина в красном берете и заговорила с ним:
— Я прожила довольно долгую жизнь, имя Ибрагим вам что-нибудь говорит? Прекрасное имя, Аллах акбар! Я прошла Афганскую войну, я желаю всем мужчинам пройти её! Мужчина определяется делом, а не словом, и если я ношу кандибобер на голове, это не значит, что я женщина или балерина!
После этого она пошла дальше, по своим делам, а Артём пошёл по своим. Ещё через пару минут к Артёму подошла женщина и стала ему говорить каким-то тонким писклявым голосом:
— Ку-ка-ре-ку! Я золотая курочка! Ку-ка-ре-ку, пидорас! Ку-ка-ре-ку, пи-до-рас! Дай золота, серебра! Дай золота, серебра! Кидай золото, а вон в ушах! Ты у меня яйцо забрал, я те серьги сделала! Сказал заплатишь и не заплатил, бесплатно забрал, пидорас! И ты серебро у меня забрал, серебро и не расплатился! Жрать хочу! Пока меня не накормят, не заткнусь! КУ-КА-РЕ-КУ!!!
Артём отсыпал ей немного зерна, и она ушла. Ещё через пару минут к Артёму подошла женщина постарше предыдущей и тоже заговорила с ним. Сначала она спросила, как Артём будет проводить лето, а потом сама же начала отвечать на свой вопрос:
— Довольно-таки неплохо, очень приятно, мне очень нравится, между прочим, люди настроены на лучшее, вот. Это Люба говорит, вот. И всё будет хорошо! Дай Бог!
После чего и она ушла. Артём, как ни в чём не бывало, пошёл дальше. Ещё через пару минут к нему подошла какая-то бабушка, явно его ровесница, и начала спрашивать его, что бы он попросил на новый год у деда мороза, а потом сама начала отвечать:
— У деда мороза? Приду, ладно, посмотрю. Двадцать третьего дали приглашение нам, это самое, ладно. На площади, да? Ладно, приду.
И ушла. Артём пошёл дальше. Ещё через пару минут к Артёму подбежала ещё одна пожилая бабушка, тоже примерно его ровесница, окликнула его, показала на бутылку и спросила:
— Что это у тебя?
— Коньяк!
— А! А я думала — сова!
Она повернулась и пошла обратно. Артём пошёл дальше. На этот раз к нему подошла совсем уже старенькая бабуля. Она даже опиралась на палочку. Но это только на первый взгляд она была слабой и беззащитной. Она сказала Артёму:
— Ас-саляму алейкум! Рубль будет? Убью! Зарежу! — Она начала махать своей клюшкой, как какой-нибудь ниндзя или самурай. — Ain, tsvai, dry! Убью! Зарежу! Отфигачу, отхуячу!
Наконец, она успокоилась и ушла. Артём пошёл дальше. После этого к нему подошёл человек кавказской национальности в кожаной куртке и начал вытаскивать всё из карманов джинсов и куртки. Он доставал ключи, сигареты, зажигалку, телефон, деньги, мелочь, а в конце он достал из верхнего кармана куртки какой-то непонятный предмет и сказал с ярким кавказским акцентом:
— Это не мой куртка. Бля! Блять, закинули, я тебе серьёзно говорю! Закинули, пиздец!
Он пошёл дальше, Артём тоже. После этого Артём увидел, как возле дерева стоит какой-то мужик и мастурбирует. Артём подошёл к нему и спросил:
— Ебать, ты чё, конченый что ли?! Ты чё, ебанутый?! Шо ты там делаешь?!
— Да! Я дрочил! На порнуху! А чё, тёлки нормальные не дают. Я к красивым тёлкам подхожу и говорю им: «Слышь, бесплатно отсоси!». А они: «Купи мне машину, купи мне квартиру!». Я лучше подрочу на порнуху, и всё, ёпта!
— Кто ты такой, чтоб тебе бесплатно что-то делали?
— ЛЕНИН!!! ЛЕНИН Я!!!
И он ушёл. Артём пошёл дальше. После этого к нему подошёл молодой парень с разбитым лицом и в розовой футболке и начал почему-то оправдываться перед Артёмом:
— Я ехал домой, а они меня догоняют и давай подрезать, вот, полиция! Я, короче, срезал, и бах, бах, бах, в кусты улетел! Хана Марку вообще, а Марк был хороший.
— Ну, а на требования сотрудников почему не остановился?
— Да требований сотрудников никаких не было! За мной просто погнались и давай догонять, вон, этот стоит, улыбается, он догонял! — Парень рассмеялся и показал на гаишника, который почему-то прятался за деревом. — И всё, такая тема, и меня догоняют, короче, всё, я убился, ну, слава Богу, не умер, бах, бах, бах, перекувыркался, они меня достают из машины и давай пиздить! — Он прижимал тряпочку к пострадавшему глазу.
— А сам-то откуда?
— А сам… вот отсюда. Видите? Из заплывшего глаза.
И пошёл дальше. Артём тоже. Гаишник остался стоять за деревом. После этого к Артёму подошёл другой парень, во всём чёрном, в длинном кожаном плаще, с рюкзаком за спиной и с нарисованным черепом на чёрной футболке и стал говорить ему низким и эпичным голосом:
— Я ненавижу преступность!
— Давай ещё. Давай, говори.
— Зачем?
— Ну говори!
— Я ненавижу… преступность!
— Ну много чего говори.
— Вас не достало уже это?
— Ну, давай, чё ты?
— Ага! А чё я? А чё вы?
— Ну давай, ну излагай!
— Излагаю всё, как есть. — Он посмотрел на наручные часы. — Я спешу!
— Ну, давай, Тинькофф, иди.
И он ушёл. После этого к Артёму подошла какая-то маленькая девочка с выпученными глазами и мокрыми от слёз и начала причитать, чуть ли не в истерике:
— Никакого праздника! Меня сначала закрыли, потом шарик не дали! Ничего нельзя! Нас всех выгнали туда! А вы все стои́те, вот так глаза раскрыли и смотрят!
Артёму очень понравилась эта девочка, и ему стало её очень жалко. Он дал ей, непонятно откуда взявшийся у него, красный воздушный шарик с нарисованной на нём спиралью, девочка взяла его,
