– Они не хотят выпускать его за деньги. Мы всем давали, и давали много. Столько денег они не видели за всю свою жизнь! Предлагали и Бочарову, и следователю, который ведет это дело, – его фамилия Полипин. Я лично встречался с этим следователем. Денег он не взял, но сообщил очень интересные вещи. Один серьезный человек хипишит, чтобы дело Людоеда закрыли как можно быстрее, чтобы под видом Людоеда повесили кого угодно, и бикицер. И такого страха нагнал на них, что денег они категорически не берут.

– Кто этот человек? – спросил Корень.

– Губернатор Сосновский, – Японец усмехнулся. – Я не знаю за его интерес. Пока не понял. Но это дело он хочет закрыть. Он даже своего племянника в полицию поставил как помощника следователя. С тем, чтобы племянник закрыл дело.

– Что ему с этого? – Таня нахмурилась. – Людоед ведь не политический.

– У него свой интерес. Но я за него не знаю. Его сложно узнать. Пока.

– И что же теперь? – Голос Тани снова предательски дрогнул – она не хотела срываться, но так вышло.

– Мне очень жаль, – Японец отвел взгляд, – пока я не знаю, что делать. Буду думать. Пока всё плохо. Денег они не берут, а устроить побег я ему не смогу. Его так содержат, что я потеряю слишком много людей. Дурной шухер…

– Значит, Геку повесят? – Голос Корня тоже задрожал.

– Я буду думать, что еще можно сделать. Но пока – так.

– Может, я встречусь с этим Полипиным, – Таня старалась взять себя в руки, – может, я смогу его уговорить?

– Если ты с ним встретишься, он сразу тебя посадит. Не дурак. Он давно за тобой охотится. Данные на тебя есть в полиции. Так что это даже не риск, это башку свернуть.

– Может, есть еще какие-то способы? – Корень был настроен решительно, – может, я с моими людьми нападу на тюрьму?

– И твоих людей враз положат! Всех людей положишь, а Геку не спасешь. Оно тебе надо?

– Другие же как-то бегут из тюрьмы, – Таня уже все поняла, но пыталась.

– Не в этом случае, – Японец покачал головой, – его охраняют серьезно. С такой охраной устраивать побег, так сразу говорю вам, что ничего не получится. Да и далеко он не убежит. Куда убежит, если каждая полицейская собака знает за то, что он Людоед?

Наступило молчание. Каждый думал о своем.

– Я вот что соображаю, – прервал молчание Японец, – надо пока подождать. Черт-те что творится в городе, грандиозный шухер, может, власть поменяется и тюрьмы откроет. Пока вот как-то так.

– А пока мы будем ждать, Геку повесят, – сказала Таня.

– Повесят или в перестрелке во время побега застрелят – это же один черт. А если будет ждать, он пока останется живой. Пока я так думаю, – и, немного помолчав, совсем другим голосом Японец добавил: – Мне за него жаль.

Корень сжал кулаки и дышал тяжело, с надрывом. Таня же безучастно смотрела в окно.

– Я буду думать, – сказал Японец, ясно давая понять, что аудиенция подходит к концу, – если что дотумкаю, сообщу.

Корень уже взялся за ручку двери, как Таня вдруг сказала:

– Ты слышал когда-нибудь о клубе Анубис? Что это за клуб?

– Знакомое название. Что-то такое доносилось со свистом, а вот откуда, не помню. По-моему, это закрытый карточный клуб. Клуб для богачей. Там такие ставки… Играют только очень богатые люди. Но, может, я и ошибаюсь, и это совершенно не то.

– А ты можешь узнать для меня, что это за клуб? Как туда попасть, где находится?

– А я за это знаю? Тебе-то это зачем? – Японец прищурился. – Что ты еще задумала?

– Так, ничего серьезного. Просто хочу знать.

– Странная просьба. Но если это тебе действительно нужно… Я постараюсь узнать, – Японец был заинтригован просьбой Тани, но виду не подавал.

– Очень нужно. Спасибо тебе.

– Я сообщу, – сказал Японец, и Корень с Таней вылезли под дождь.

Автомобиль, урча, скрылся в темноте. К Корню подошли его люди. За поворотом, возле обочины, стояла старая пролетка, в которой они приехали сюда. Пока они шли к пролетке, Таня сказала Корню:

– Я знала, что ничего не получится сделать. Я с самого начала поняла, что ничего не выйдет.

Корень не отвечал. Он шел, сжав кулаки, тяжело дыша, и вел себя так, словно совершенно не слышал слова Тани. И только когда они уже сели в пролетку, Таня поняла, почему Корень молчал. Он плакал. По его грубоватому, обветренному лицу текли слезы, страшные мужские слезы. И он даже не думал их скрывать.

Крепко заперев дверь изнутри, Таня сидела на кровати в своей комнате, обхватив руками колени. В доме стояла полная тишина. Состояние бабушки сильно ухудшилось и в последние дни она почти все время принимала микстуру, специально выписанную для нее доктором Петровским с обезболивающим и снотворным, и поэтому почти все время была в тяжелом забытьи.

Бабушка уже не вставала с постели и почти не разговаривала, не способная очнуться от искусственного лекарственного сна. Нанятая Таней сиделка находилась при ней неотлучно, но бабушка уже не узнавала ни сиделку, ни Таню. Она существовала исключительно в своем мире, не имеющем ничего общего с реальностью. И Таня очень надеялась, что этот искусственный мир гораздо счастливее, чем ее настоящая жизнь.

Каждый день Таня заходила в комнату бабушки и сидела возле ее постели, держа в своих руках ее холодные худые, морщинистые руки. Таня целовала их, пытаясь согреть, но тонкие пальцы никак не реагировали на прикосновения. Бабушка умирала, и доктор Петровский не скрывал от Тани правду о том, что счет идет на дни.

– Если б не ваш хороший уход, она бы умерла еще месяц назад, – говорил он, – но вам удалось совершить чудо и каким-то образом продлить ее жизнь. Это самое настоящее чудо любви.

Но Таня не верила, что это чудо. Чудо оборачивалось для нее таким невыносимым страданием, что после этих походов в комнату бабушки она не могла ни есть, ни говорить.

Бабушка ничего не знала об аресте Геки – она уже была в забытьи, когда к Тане пришла эта беда. Что же касалось изменения их финансового положения, то Тане кое-как удалось ее уверить в том, что она стала модной портнихой и работает в очень дорогом ателье.

– Я стала совсем как ты, бабушка, – говорила Таня, – у меня очень много заказов. Приходится работать даже по ночам.

Неизвестно, верила ли бабушка. Иногда Таня ловила в глазах ее затаенную печаль, но она утешала себя только одним: даже если бабушка догадывалась, что что-то не так, все равно она даже предположить не могла настоящей правды.

Вернувшись из квартиры Геки, Таня заперлась у себя и, застыв в кровати, стала напряженно думать. Четыре жертвы Людоеда. Четверо убитых мужчин. Было ли между ними что-то общее? Ответ напрашивался сам собой: да, было. Все они были людьми богатыми, уважаемыми членами общества, все занимали определенное социальное положение, но Людоеда не интересовало их имущество – он не брал у жертв ни золота, ни денег.