Сами очевидцы тех событий весьма красочно описывают появление казаков на новой родине. «При появлении в Северной Италии, — пишет А.К. Ленивов, — казаки представляли собой кочевой народ — женщины и дети, посаженные на повозки и арбы, влекомые лошадьми и верблюдами, в сопровождении табунов лошадей и гуртов скота, охранявшихся многочисленными собаками»[323]. Казачий Стан был введен в подчинение командующему войсками СС и полиции прибрежной зоны Адриатического моря обергруппенфюреру СС Одило Глобочнику. С первого же дня пребывания в Италии все казаки и их семейства стали получать улучшенный продовольственный паек и ежемесячное жалованье в итальянской валюте. Несмотря на это, положение казаков было настолько тяжелым, а сами они были настолько измучены постоянными походами, что 16 октября 1944 года генерал П.Н. Краснов был вынужден издать специальный приказ о помощи казакам деньгами и одеждой: «Нужда огромная. Наши семьи разуты и раздеты. Надвигается зима. Надо одеть детей, женщин, стариков и инвалидов… Нужна широкая самопомощь. Не только деньгами, но, кто может, и вещами — бельем (особенно бельем), обувью — 18 месяцев похода! — одеждой, теплыми вещами, домашней утварью. Казаки, шлите деньги и вещи через курьеров или почтою в адрес Главного Управления Казачьих Войск»[324].

Со временем казаки совсем освоились на предоставленной им территории и, небезосновательно рассчитывая на поддержку немцев, попытались наладить в Альпах настоящую казачью жизнь. 14 декабря в Тол- меццо была открыта первая казачья школа, а по состоянию на 26 апреля 1945 года в Казачьем Стане имелись: казачье юнкерское училище с 2-летним курсом обучения; казачья военно-ремесленная школа с 2-летним курсом обучения (имела мастерские: сапожную, портняжную, слесарную, жестяную, кузнечную, шапочную, кожевенную, красильную, шорно-седельную, мыловаренную и часовую); войсковая гимназия смешанного типа, рассчитанная на 7-летнее обучение; женская школа (2-летнее обучение); шесть начальных и церковно-приходских школ; восемь детских садов. В будущем планировалось даже открыть некоторое подобие «Института благородных девиц». Программы занятий для всех учебных заведений разрабатывались специально для этого созданным Отделом просвещения при Штабе Казачьих войск. В Толмеццо был открыт казачий музей, в котором, по свидетельству очевидцев, имелись довольно редкие экспонаты. Был в этом городке и свой казачий театр, где театральные представления давала труппа профессиональных артистов. В окрестностях Толмеццо, в крохотном итальянском селе работала казачья типография, где печатались учебники, церковные книги, молитвенники и казачья литература. Практически в каждом населенном пункте были организованы небольшие библиотеки и избы-читальни. В Казачьем Стане имелся даже «Совет казачьих ученых» под председательством профессора Свидерского. Был составлен казачий уголовный кодекс и открыт казачий банк. В день его открытия по всем станицам и в газете «Казачья земля» было распространено такое вот объявление: «Организован и приступил к работе казачий банк. Банк производит прием от всех казачьих учреждений наличных денег и по поручениям и по их распоряжениям совершает соответствующие операции. Принимает от гг. офицеров и казаков на хранение на срочные и бессрочные вклады с завещаниями, с выдачей вкладчикам вкладных книжек. По срочным вкладам выплачиваются вкладчикам проценты. Принимает от учреждений деньги: германские, польские, советские и других государств на возможный их обмен на итальянские деньги. Принятые деньги вплоть до обмена хранятся на вкладах вкладчиков с выдачей вкладчикам вкладных книжек, а от учреждений на их особых счетах. За сохранность вкладов банк несет материальную ответственность, а за тайну вкладов ответственность по законам Казачьего суда.

Управляющий казачьим банком ЛЕВШИН»[325].

Был открыт комиссионный магазин, работали самые разные мастерские. В Толмеццо находился главный автогараж Казачьего Стана и авторемонтные мастерские, оборудованные по последнему слову техники. Имелась казачья больница на 350 коек, военный госпиталь на 150 коек, 14 зубоврачебных пунктов, аптеки, 2 родильных дома и детские ясли. В Казачьем Стане существовало и Епархиальное управление во главе с протопресвитером казачьего духовенства протоиереем Василием Григорьевым. Под его началом находилось 46 священников и дьяконов. Здесь же находился и Войсковой Собор.

Казаки начали даже переименовать села, в которых жили, не говоря уже об улицах. При въезде в деревушку Алессо бросался в глаза громадный плакат с надписью «Новочеркасск». А на всех улицах красовались таблички с новыми-старыми названиями: Платовский, Ермаковский, Баклановский проспекты, Почтовая, Комитетская улицы, которые, существовали в досоветском Новочеркасске. Центром кубанских беженских станиц было большое село Каваццо-Карнико, расположенное в 6 километрах от Толмеццо. Здесь было сосредоточено до 5 тысяч кубанцев. Это село было знаменито своим казачьим рынком, куда по воскресным дням съезжались сотни казаков со всех станиц. Здесь можно было купить все, что раньше продавалось на станичных базах Кубани: кислое молоко в глиняной махотке; «казачью присягу» (запеченное в духовке кислое молоко); «сюзьму» (казачий сыр), семечки подсолнечника, атаманские горячие бублики, кныши, оладьи, маковки, сальнички, пирожки с ливером, тарелку настоящего казачьего борща, заправленного старым салом, с красной горчицей и сметаной, квас, самогон и многое другое. С приближением весны 1945 года было решено организовать посевную кампанию, но окончившаяся война помешала казакам создать окончательную иллюзию казачьей родины.

На фоне подобного изобилия стали частым явлением казачьи свадьбы и… расправы итальянских партизан над своими девушками! Итальянцы настолько ненавидели казаков, что всякую, замеченную в интимной связи с казаком, обстригали налысо! В этом-то и заключалась главная трагедия последних месяцев казачьей жизни в Европе. Бежав от «коммунистических захватчиков», казаки сами стали ненавистными оккупантами, захватившими чужие земли. Много лет спустя сами казаки уже совсем по-другому оценивали свою жизнь в Италии. «Казаки-оккупанты, — вспоминает непосредственный участник тех событий Е.Б. Польская (ее муж был главным редактором газеты „Казачья лава“), — занявшие итальянские селения вокруг северо- итальянских альпийских городков Толмеццо и Удино, где располагался штаб атамана Доманова, назвали эти чужие селения „станицами“. Селенья Северной Италии были европейского типа, с каменными двухэтажными домами. Казаки перестраивали их по- своему; будь избыток навоза, построили бы себе и саманные хаты. Убогие участочки земли, которую итальянцы гористого этого края вручную наносили с долин, подобно нашим горцам, были присвоены. Итальянцы ненавидели казаков-грабителей больше, чем немцев. Новые хозяева оккупированной местности жили казачьим бытом… Для молодежи в селении Вилла Сантина было открыто юнкерское училище. Проектировался „Институт благородных девиц“… Играли свадьбы в отнятых у итальянцев храмах. Устраивали базары, на которых можно было купить и картошку, и сало — местного уже производства. Вся эта „опереточная жизнь“ принималась всерьез как образчик будущего устройства, либо снова на Родине, либо, в случае поражения, „где-нибудь“, „куда победители нас направят“. Отношения с итальянцами не были мирными не только в силу грабежа целой местности, но и потому, что „станицы“ были для немцев плацдармом для борьбы с местными партизанами. Итальянцы строго отличали казаков в форме от „русских“ — так они называли массу интеллигентов и штатских, откатывавшихся в Италию к концу войны. Мы, „русские“, — не грабили, не обижали, знали культуру народа… Казаки же — „прислужники тедесков“ — охотились за партизанами. Мы сами тоже не отождествляли себя с такими казаками, возмущаясь их традиционным поведением в войнах»[326].