– Тогда подождите меня здесь. Я скоро вернусь, – сказал граф, направляясь к выходу и оставляя на столе несколько серебряных монет, добавил, – Если задержусь, чуть больше чем на полчаса, снимите комнату.

Я поняла, что теперь у нас есть деньги. Друзья Бюсси делились с ним тем же, чем и он с ними – шпагой, кошельком и жизнью. К счастью, от д'Антрагэ понадобился только кошелек. Но я уверена, что если бы дела обстояли хуже, чем есть, то Франсуа де Бальзак отдал бы за Бюсси жизнь, не задумываясь. Недавняя словесная перебранка являлась только состязанием друзей в остроумии. И хорошо, что я не смогла испортить им удовольствие от общения.

Луи вернулся через четверть часа и хвала богам не один. Два гнедых жеребца сопровождали моего супруга.

– Катрин, думаю, что благодаря этим красавцам, мы довольно скоро окажемся дома.

– Да, Луи, я тоже так думаю, – улыбнулась, угощая скакунов морковью, что прихватила с собой со стола.

Бюсси поцеловал меня и помог сесть в седло. И впервые за долгое время мы снова мчались рука об руку в сторону Парижа.

К вечеру сгустились лохматые тучи, и уже на полпути настигла сильнейшая гроза. Ветер, казалось, хотел вырвать нас из седла, а прохладные капли дождя с силой шлепались сверху, вмиг образуя на земле пузырящиеся лужи.

Несмотря на непогоду, мы продолжали путь. В плотной стене ливня при надвинувшихся сумерках – ничего не было видно, и только всполохи молнии давали возможность не сбиться с дороги.

Вымокшие насквозь, где-то в районе полуночи (или чуть позже), мы постучались в ворота дворца Бюсси. Кто-то сонный, за дверью, хмуро поинтересовался:

– Кто там? Кого надо?

– Луи де Клермон, граф де Бюсси, – сказал осипшим голосом Луи.

Привратник открыл небольшое окошечко и посмотрел на нас. Видимо, увиденная картина не произвела на него должного впечатления. Поэтому он пробасил:

– Что за шутки, сударь? Идите своей дорогой, а не то я позову охрану.

– Открывай, черт тебя возьми! Хозяина не узнаешь?!

– Мой хозяин граф де Бюсси, благороднейший господин, а не оборванец с площади нищих. Идите подобру-поздорову, сударь, а то я за себя не отвечаю.

Да, неприятное чувство, когда тебя не узнают и не пускают в собственный дом.

– Луи, – позвала я взбешенного супруга, – нужно позвать Реми или Жерома, уж они нас точно узнают.

– Верно, сударыня, – Бюсси вернулся к воротам и постучал еще раз.

– Вы еще здесь? – пробасили за дверью.

– Мне нужен господин ле Одуэн.

– Доктор? Так он уже почивать изволит. Время-то давно за полночь перевалило.

– Я не уйду, пока не позовешь доктора, болван!

– А, видно, супруга ваша нуждается очень в докторе? Так бы и сказали сразу, я щас, мигом, – ответили за дверью.

Луи помог мне спешиться. Мокрые, уставшие от всего, что произошло с нами, раздраженные на непонятливого невежу-привратника, мы все же находили в себе силы – держаться на ногах и улыбаться друг другу. Меня вообще разбирал смех, похоже, что я была на грани нервной истерики.

Вскоре послышались многочисленные шаги, и дверь со скрежетом открылась. Перед нами, вооруженные шпагами и факелами, стояли несколько охранников, высокий здоровяк привратник и Реми.

Он, прищурившись, смотрел, пытаясь понять, зачем его подняли среди ночи. Луи весь заросший, лохматый, мокрый, в одной рубахе, не сильно напоминал прежнего Бюсси. О себе же я вообще боялась думать, на кого могла быть похожа в тот момент. Но вряд ли мой облик навевал воспоминания о благородной госпоже Катрин.

– Реми, друг мой, неужели и ты откажешься узнать нас?

– Господин… де Бюсси?! Госпожа… Катрин?! Вы ли это? – промолвил ошеломленный лекарь.

– Мы, Реми, мы!

– Так что же мы стоим здесь? В дом, господа, скорее в дом! Вы же так простудитесь! – обнимая нас закричал Реми, расталкивая сонных слуг.

– Сударь, это и, вправду, вы?! Простите, сударь, не признал! – залепетал здоровяк-привратник, не зная, как спастись от праведного гнева господ. Но нам сейчас было не до него. Ноги меня почти не держали:

– Луи, подождите, – произнесла я, опускаясь на землю.

– Катрин, что с вами? – возле меня мгновенно оказались и доктор, и муж.

– Я не знаю. Ноги, они не идут.

– Это, должно быть, нервы, сударыня. Вам нужно в тепло! – воскликнул Реми, помогая подняться.

Луи легонько оттолкнул его и взял меня на руки.

Когда прижалась к Бюсси, чувствуя под его мокрой рубахой горячее тело и гулкий стук сердца, охватил озноб. Пока поднимались по лестнице в дом, мои зубы стучали так, как будто барабанная дробь, раздаваясь громом в ушах.

Реми сновал впереди, что-то кричал, отдавал слугам какие-то распоряжения, я плохо понимала что происходит. Меня раздели, растерли жидкостью с неприятным запахом все тело, закутали в мягкую ткань, положили в постель, накрыли несколькими одеялами сверху (не знаю, кто это делал, потому, что находилась все время где-то между сном и явью), напоили каким-то снадобьем, и я уснула, постепенно отогреваясь.

Проснулась и, вытягиваясь в полный рост, под несколькими слоями одеял, понежилась в утреннем уюте. Хорошо быть дома, под защитой родных стен. Конечно, это не мои стены, а дом родной и теплый очень далеко от того места, где я сейчас находилась. Но Луи стал для меня всем, и его мир являлся теперь и моим.

Прислушалась к почти полной тишине, но тут раздалось характерное копошение где-то в углу. Я сразу поняла, кто это карабкается ко мне, и оттого тихо засмеялась:

– Роки, малыш, соскучился?

Открыла глаза и увидела его совсем рядом, забавно пристававшего на задние лапки. Он сидел возле кровати, на полу, словно человечек, всматривался в меня умными глазенками, как бы спрашивая: «Все ли в порядке, дорогая?»

– Иди сюда, мой хороший, – подала ему руку, и крысенок цепкими лапками быстренько на нее вскарабкался.

От моих телодвижений проснулась Эльза. Оказывается, она спала у меня в ногах, на кушетке.

– Сударыня! Ваш крысенок нашелся! – немного помятая от сна, девушка смотрела на меня с изумлением и где-то даже с восхищением.

– Что, значит, нашелся?

Эльза смутилась, а потом робко спросила:

– Вы же не накажете Арвиля? Правда, ведь? Крыс нашелся, и вы не станете ругать мальчика?

– А есть за что?

– Нет, сударыня. Арвиль так переживал, искал везде, а ваш Роки, как сквозь землю провалился. Сбежал сразу же по вашему отъезду.

– Роки, где же ты пропадал, проказник? – спросила я неугомонного дружка.

– Госпожа, вы… позволите? Очень хочется обрадовать Арвиля. Мальчик, верно, весь извелся. Он как увидел вас вчера, весь побледнел и заперся у себя в комнате.