и убивали. Однако желаніе помочь Киту заставило его преодолѣть страхъ: онъ сдалъ лошадь на руки стоявшему на тротуарѣ мальчику и, покорно вложивъ руку въ маленькую ручку своей провожатой, сталъ подыматься съ ней по темной, узкой лѣстницѣ.

Не мало удивился онъ, когда она ввела его въ слабоосвѣщенную комнату больного, который въ это время спалъ сладкимъ сномъ.

— Какъ мнѣ пріятно видѣть, что онъ лежитъ покойно! съ жаромъ шепнула ему провожатая. — О, я увѣрена, и вы сказали бы то же самое, если бы видѣли его дня три тому назадъ!

М-ръ Абель ничего на это не сказалъ. Онъ старался держаться поближе къ двери. Дѣвочка словно поняла, чего онъ боится. Она поправила свѣчку и поднесла ее къ постели. Больной мгновенно приподнялся на подушки и посѣтитель узналъ въ этихъ изможденныхъ чертахъ Ричарда Сунвеллера.

— Что съ вами случилось? Вы были больны? ласково и съ участіемъ спросилъ м-ръ Абель, направляясь къ постели больного.

— Да, я былъ очень боленъ. Чуть не умеръ. Если бы не этотъ другъ — онъ указалъ на дѣвочку — вашего Ричарда давно ужъ похоронили бы. Позвольте, маркиза, еще разъ пожать вашу руку. Прошу васъ, сударь, садитесь.

М-ръ Абель сѣлъ, удивляясь, что тотъ величаетъ такимъ титуломъ его маленькую провожатую.

— Я послалъ, сударь, за вами, началъ Дикь, — впрочемъ она, вѣроятно, разсказала вамъ, по какому дѣлу я рѣшился васъ безпокоить.

— Да, она говорила. Я, просто, не могу придти въ себя отъ изумленія.

— То, что вы сейчасъ услышите, удивигь васъ еще болѣе. Маркиза, сядьте сюда на постель и потрудитесь разсказать этому господину то, что вы мнѣ передали часъ тому назадъ. Говорите подробно все какъ было. Ради Бога, сударь, не перебивайте ее.

Дѣвочка слово-въ-слово повторила разсказъ. Дикъ не спускалъ глазъ съ гьстя и, когда та окончила, —

— Вы все слышали, сударь, сказалъ онъ. — Надѣюсь, что вы не забудете этого разсказа. Я слишкомъ еще слабъ и вообще не настолько разсудителенъ, чтобы давать какіе либо совѣты, но вы и ваши близкіе поймутъ, что слѣдуетъ предпринять въ этомъ дѣлѣ. Объ одномъ васъ умоляю, спѣшите, спѣшите, насколько силъ хватаетъ. И такъ уже много времени пропало, теперь каждая минута дорога. Если она — онъ указалъ на маркизу — вамъ будетъ нужна для свидѣтельскихъ показаній, вы всегда найдете ее у меня въ квартирѣ, да и я самъ по нѣкоторымъ причинамъ буду недѣльки двѣ сидѣть дома. Маркиза, проводите гостя. Если вы, сударь, будете терять время, глядя на меня, я никогда вамъ этого не прощу.

Мра Абеля нечего было упрашивать. Онъ самъ спѣшилъ уйти. Маркиза посвѣтила ему на лѣстницѣ и, возвратившись, сообщила Дику, что лошадка безъ всякаго понуканія понеслась вскачь.

— Отлично, сказалъ Дикъ. — Это очень мило съ ея стороны. Съ этахъ поръ я буду ее уважать. Однако, соловья баснями не кормятъ. Маркиза, вы, должно быть, очбнь устали и проголодались. Пожалуйста, сбѣгайте внизъ, купите себѣ чего нибудь на ужинъ, да кстати захватите кружку пива. Непремѣнно принесите пиво. Мнѣ будетъ такъ же пріятно смотрѣть, когда вы будете его пить, какъ если бы я самъ его пилъ.

Послѣднія слова Дика были настолько убѣдительны, что маркиза согласилась позволить себѣ эту непривычную для нея роскошь. Поужинавъ и выпивъ пиво, къ превеликому удовольствію Дика, маркиза подала ему приготовленное ею шпъе, убрала посуду, привела въ порядокъ комнату и, завернувшись въ старенькое одѣяльце, легла у камина на коврѣ.

А Дикъ уже бредилъ что-то во снѣ.

— Разложите, разложите постель изъ тростника. Мы будемъ ждать здѣсь, ждать утра, бормоталъ онъ. — Спокойной ночи, маркиза.

XXIX

Когда, на другое утро, Дикъ проснулся, ему показалось, что въ комнатѣ перешешываются нѣсколько человѣкъ. Онъ заглянулъ въ щелочку, между занавѣсками: старикъ Гарландъ съ сыномъ, нотаріусъ и жилецъ Брасса обступили маленькую сидѣлку и что-то очень серьезно, хотя и тихимъ голосомъ — боясь, вѣроятно, его разбудить — ей говорили. Онъ, разумѣется, сейчасъ же крикнулъ имъ, что эти предосторожности совершенно излишни, и всѣ четверо подошли къ его кровати. Старикъ Гарландъ первый протянулъ ему руку, спрашивая о здоровьѣ.

Дикъ уже собирался отвѣчать, что ему гораздо лучше, но что онъ еще чувствуетъ большую слабость, какъ вдругъ сидѣлочка, оттолкнувъ гостей отъ постели больного, прижалась къ его подушкѣ, - словно она ренновала его ко всѣмъ, — и подала ему чай, требуя, чтобы онъ подкрѣпился, прежде чѣмъ пуститься въ разговоры. Дикъ былъ такъ голоденъ — ему всю ночь снились бараньи котлетки — что обрадовался и жидкому чаю съ сухариками. Онъ обѣщалъ исполнить требованіе сидѣлки лишь на одномъ условіи.

— Если вы, обратился онъ къ старику Гарланду, — скажете мнѣ чистосердечно, не поздно-ли уже…

— Что? Привести къ концу задуманное вами въ прошлую ночь доброе дѣло? Не тревожьтесь, другъ мой, могу васъ увѣрить, что время еще не ушло.

Успокоенный этимъ отвѣтомъ, Дикъ съ большимъ аппетитомъ принялся ѣсть; но все-таки испытываемое имъ удовольствіе далеко уступало тому, съ какимъ дѣвочка смотрѣла на него, когда онъ ѣлъ. Процедура кормленія больного заключалась въ слѣдующемъ: лѣвой рукой Дикъ подносилъ ко рту чашку съ чаемъ или сухарикъ, а правой крѣпко держалъ руку маркизы, поминутно прерывая ѣду — иной разъ даже не проглотивъ какъ слѣдуетъ кусокъ, чтобы пожать ее или поцѣловать. Все это онъ продѣлывалъ очень серьезно, точно священнодѣйствовалъ. Когда онъ отпивалъ изъ чашки или откусывалъ сухарь, лицо у дѣвочки сіяло счастіемъ, но когда онъ трясъ или цѣловалъ ей руку, по немъ пробѣгала тѣнь и она даже начинала плакать. Но въ томъ и въ другомъ случаѣ она неизмѣнно поворачивала голову и взглядывала на присутствующихъ, словно призывала ихъ въ свидѣтели; вы сами, молъ, видите, что съ нимъ подѣлаешь! На это гости съ своей стороны отвѣчали тоже довольно краснорѣчивымъ взглядомъ: видимъ, молъ, вы въ этомъ нисколько не виноваты. Эта нѣмая сцена продолжалась все время, пока больной завтракалъ; онъ самъ принималъ въ ней дѣятельное участіе и едва ли можно было бы словами высказать такъ много, какъ здѣсь было высказано взглядами и чуть-чуть замѣтными жестами.

Но вотъ завтракъ — довольно непродолжительный, правду сказать, — пришелъ къ концу. Дикъ поневолѣ долженъ былъ довольствоваться немногимъ, что ему давала сидѣлочка, очень заботившаяся о томъ, чтобы не обременять желудокъ больного. Но не однимъ кормленіемъ ограничивались ея заботы. Исчезнувъ на минуту изъ комнаты и возвратившись съ тазикомъ чистой воды, она тщательно обмыла Дику лицо и руки, причесала его, словомъ убрала его, какъ только можно было при данныхъ обстоятельстаахъ; и все это она дѣлала быстро, толково, словно взрослая нянька, ухаживающая