с тем же успехом. Мирак ускорялся, входя в форму призрака, и оставляя физической только руку, которой держал Лиона, тянул его за собой. Маг, спотыкаясь, еле успевая просто-напросто переставлять ноги, с гордостью прокручивал в голове звук хруста синего орочьего носа.

Ледокол не стал далеко бежать. Встав и увидев, что парней уже нет, он понадеялся лишь на то, что его бойцы догонят их. Хотя, если быть совсем честным, на это он не очень надеялся. Орк остановился и поднял голову, то трогая нос, то глядя на руку в крови. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, он вытряхнул весь воздух из легких и резко вправил нос. Он делал это не однажды: не первый год в «Гароне». Подошедшая сзади Гариона сильно хлопнула его по спине рукой. Хозяйка магазина испугала орка, обычно ничего не боящегося, и он споткнулся, чуть не упав. Два бандита, стоявших рядом, рассмеялись. Это сильно разозлило их командира. Он повернулся, ногой ударив в грудь человека. Это было так быстро, что он даже не успел перестать смеяться. Вот так, смеясь, он отлетел в конец улицы и так сильно впечатался в стену какого-то дома, что голова его разлетелась на пару метров, обрызгав улицу остатками его же улыбки. Ледокол вздрогнул, заметив это. Стоящий рядом гоблин быстро заткнулся. «Ой», — подумал орк, увидев то, что лежало в конце улицы. Его не волновала полиция — она была прикормлена, особенно в этом районе, где даже работали игроки и нипы «Гарона». Волновало его, что в злости он не рассчитал силу удара.

— Убери это, — указал Ледокол гоблину на еще недавно смеявшегося человека.

Молча кивнув и сдерживая рвотные позывы, гоблин начал уборку.

Молчание повисло между оставшимися наедине Гарионой и Ледоколом.

— Видишь, что ты сделала? — спросил орк, рыча так сильно, как будто это она только что убила своего подчиненного. Конечно, злость орка была понятна. Не испугался же он простого хлопка по спине! Именно вид Гарионы, до сих пор пытающейся быть с ним ласковой, разозлил его, как и всегда.

Гариона рассмеялась:

— Ты такой буйный, ледышка моя… — сказала она, хихикнув снова.

Ледокол промолчал.

— Ты не успел спросить про брата? — продолжала она, теперь уже поглаживая его спину.

— Нет, — по спине орка пробежала струйка магии льда, обжигающая ее руку холодом. Гариона, несмотря на резкую боль, не отдернула руку, через силу продолжая поглаживать большую спину орка. Она подняла другую руку к губам и свистнула, сунув два пальца в рот. Один из охранников магазина вскоре прибежал на зов.

— Найди сыщика, — сказала она, и эльф убежал.

— Я справился бы один, — произнес Ледокол.

Он хотел вернуть Ка в свои ряды. Это было бы полезно для Ледокола. Беран бы вскоре потерял свое место во главе гильдии, а Ледокол получил бы союзника, который все-таки не превышал его силы, да и не претендовал на его собственные интересы. Для этого нужно было сказать, что именно эльф нашел его брата. Но он хотел сделать это сам — ведь все-таки это его брат.

Орк, наконец, повернулся и строгим взглядом посмотрел в глаза Гарионы.

— Не надо меня трогать. — Он перенес взгляд на других ее охранников и, рыкнув, дал им понять, что пора уходить. Они быстро исчезли в дверях магазина, дав несколько свободных минут Ледоколу.

— Ледышка, ты что, обиделся? — Гариона неожиданно стала снова ласковой и милой.

— Не называй меня так больше. Беран сделает фарш из меня и из тебя, если узнает, что ты меня так трогаешь. — Ледокол отвернулся и зашагал в сторону кафе, которое принадлежало женщине Берана, его вождя. Гарионе — женщине, которую он когда-то любил.

Ее предательство было обусловлено не любовью к Берану и уж точно не любовью к Ледоколу, а скорее любовью к деньгам и власти. Она захомутала сначала одного командира, потом вождя, а сейчас надеется, что кто-нибудь лишит его жизни, чтобы она могла жить с кем хочет. И как хочет. «Она всегда и все делала исключительно для себя… Как и я все делал исключительно для нее», — подумал Ледокол. Эта мысль появлялась в его голове уже без горечи, а лишь как факт. Мол, да, так и было. А что теперь уже сделаешь?

Гариона догнала Ледокола и пошла рядом с ним:

— Давай… — она не успела договорить.

Ледокол повернулся, схватил ее за шею, сжав, как он не сжимал даже Мирака и Лиона, и начал объяснять:

— Давай! Давай ты меня больше не будешь трогать! Давай я тебе голову откручу! Давай я разрушу все, чего ты добилась своими манипуляциями мной и Бераном, так, что он даже не узнает? — Ледокол рычал и кричал одновременно, брызгая слюной ей в лицо, чего, конечно, он не хотел. Проговорив последние слова, он убрал руку с ее шеи и заметил, что чуть не отморозил ей кожу — она почернела и даже покрылась инеем. Гариона провела рукой по его большой зеленой щеке и, отвернувшись, ушла в сторону своего магазина, чуть не плача, но не показывая это.

Ледокол никогда бы ее не прогнал. Никогда. Но она предала его. Теперь он не примет ее ни за что. Ни за что! И даже зная, что она и правда любит его, хотя и меньше денег, он все равно не мог ей больше довериться… Он долго смотрел в пол, а потом, забыв о боли, почесал окровавленный нос.

— Любовь нереальна! — Орк поднял деревянный стол, стоявший рядом, и с этим криком разбил его о мостовую. Потом, сначала тихим шагом, постепенно ускоряясь, он отправился на поиски своих целей. «Я отомщу за Джейка. Или отомщу ему», — думал он, отстукивая ногами по мостовой, как по барабану мести.

Глава 24. Порог перемен

Миша долго мялся у входа в кабинет начальника совета директоров. Именно он находился под ударом, хотя сам Рогов ничего не решал. По сути, совет директоров лишь говорил ртом Миши, хотя вроде бы он был просто одним из акционеров. Только вот после катастрофы, потрясшей весь мир, акции остались формальностью. Деньги были уже не так важны. Власть теперь во многом определялась изначальным положением и уровнем доступа к проекту. А если уж совсем честно, то и силой.

Чеслав Алексеевич Комаров не отличался особой силой. Да и последователей у него было не так много, как у других членов совета директоров. Чеслава уважали за его сдержанность и мудрость. Потому он и был неким моральным светилом в кругу глав корпорации. Его состояние оценивалось в несколько миллиардов долларов.