– Хардин? – раздается мягкий голос Карен. Твою мать!

– Все в порядке, – резко отвечаю я, и она приоткрывает дверь.

– Если тебе что-нибудь нужно, ты скажи мне…

– Я же сказал, твою мать, что все в порядке!

Я смахиваю с тумбочки лампу, и она с отвратительным грохотом хлопается на пол.

Карен молча выходит из комнаты, закрыв за собой дверь, и я остаюсь в темноте.

Тесса сидит, опустив голову на стол, подложив под нее скрещенные руки. Она все еще в пижаме, ее волосы забраны в пучок на макушке.

– Мне нужно принять таблетку тайленола и попить воды, – стонет она.

Лэндон сидит рядом с ней и жует кукурузные хлопья.

– Я тебе принесу. Как только мы погрузим вещи в машину, то сразу же уедем, хотя Кен еще в постели. Он плохо спал этой ночью, – говорит Карен.

Тесса смотрит на нее, но молчит. Я знаю, что она думает о том, слышали ли они, как она кричала, как жалкая сучка. Карен открывает ящик и достает пачку таблеток. Смотрю на них, ожидая, что кто-нибудь из этой троицы обратит на меня внимание. Но никто на меня не смотрит.

– Пойду собираться; большое спасибо за тайленол, – мягко говорит Тесса и поднимается.

Она быстро запивает таблетку. Когда она ставит стакан обратно на стол, наши взгляды встречаются, но Тесса быстро отворачивается.

Всего одна ночь без нее, а я уже так сильно по ней скучаю. Я не могу забыть навязчивые образы из кошмара, особенно когда она равнодушно проходит мимо меня. Никаких признаков того, что мы с ней помиримся. Сон становится реальностью, она уже охладела ко мне.

На мгновение застываю, раздумывая, пойти ли за ней, но ноги решают за меня. Поднимаюсь по лестнице, захожу в комнату. Она стоит на коленях возле открытого чемодана.

– Как только я все упакую, мы можем ехать, – говорит она, не оборачиваясь.

Я киваю, но понимаю, что она не может этого увидеть.

– Да, хорошо, – бормочу я.

Я не знаю, о чем она думает, что чувствует и что я должен ей сказать. Я, как обычно, стою, как бесчувственный чурбан.

– Мне очень жаль, – чересчур громко произношу я.

– Я знаю, – быстро отвечает она и, по-прежнему не поворачиваясь ко мне, продолжает складывать свою одежду с пола и из шкафа.

– Мне правда очень жаль. Я не хотел этого говорить. – Мне очень нужно, чтобы она посмотрела на меня, чтобы убедиться, что это был всего лишь кошмар.

– Я знаю, что ты не хотел. Все нормально, – вздыхает она, и я вижу, что ее плечи опускаются еще ниже.

– Знаешь… я наговорил тебе много всякого.

«Ты болен, Хардин, и я не могу тебе помочь» – это худшее, что она могла сказать. Она понимает, что я облажался. И, что еще важнее, она понимает, что меня никак не исправить. Никто не может мне помочь, кроме нее.

– Я тоже. У меня очень болит голова. Мы можем поговорить в другой раз?

– Конечно.

Я пинаю осколок лампы, которую разбил прошлой ночью. Я должен купить отцу и Карен по крайней мере пять этих чертовых ламп. Чувствую легкую вину за то, что наорал ночью на Карен, но я не хочу заговаривать об этом первым, а она, вероятно, слишком вежлива, чтобы напоминать мне.

– Пожалуйста, забери свои вещи из ванной, – просит Тесса.

Оставшееся время в этом чертовом доме я провожу, наблюдая, как Тесса упаковывает вещи и собирает осколки. Она молчит и даже не глядит на меня.

Тесса

– Я так рада, что мы увиделись с Максом и Дэнис, – столько лет, столько зим! – восклицает Карен.

Кен заводит свой внедорожник. Вещи уже в багажнике, и я одолжила у Лэндона наушники, чтобы отвлечься на время поездки.

– Да, было здорово. Лилиан так выросла, – отвечает Кен, сдержанно улыбаясь.

– Да. Она такая красивая девушка.

Не удержавшись, закатываю глаза. Лилиан, конечно, замечательная, но после нескольких часов, проведенных в заблуждении, что она интересуется Хардином, я не уверена, что захочу с ней увидеться вновь. Слава богу, мои шансы на новую встречу с ней весьма невелики.

– А Макс совсем не изменился, – тихо замечает Кен неодобрительным тоном.

По крайней мере, я не единственная, кого покоробило его высокомерие.

– Тебе уже лучше? – спрашивает меня Лэндон, оборачиваясь.

– Не совсем, – вздыхаю я.

Он кивает.

– Ты можешь поспать, пока мы едем? Хочешь бутылку воды?

– Я сам могу подать, – встревает Хардин.

Не обращая на него внимания, Лэндон достает воду из небольшого холодильника на полу. Тихо благодарю его и вставляю в уши наушники. Мой телефон несколько раз зависает, и я включаю и выключаю его, надеясь, что он заработает. Это будет ужасная поездка, если я не смогу заглушить напряжение музыкой. Не понимаю, почему я никогда не делала так раньше, во время «великой депрессии», хотя Лэндон показывал мне, как скачивать музыку. Чуть улыбаюсь смешному названию, которое я дала долгому периоду без Хардина. Не знаю, почему я улыбаюсь, учитывая, что это были худшие дни в моей жизни. Нечто подобное я ощущаю и сейчас. И этот период наверняка повторится.

– Что случилось? – спрашивает Хардин, наклоняясь к моему уху, и я рефлекторно дергаюсь.

Он хмурится, но больше не делает попыток прикоснуться ко мне.

– Ничего, просто мой телефон… барахло. – Я подбрасываю мобильник в руках.

– А что конкретно ты пытаешься сделать?

– Послушать музыку и, может быть, поспать.

Он берет мобильник у меня из рук и копается в настройках.

– Если бы ты меня послушала и купила новый телефон, все было бы нормально, – ворчит он.

Не отвечаю и все время, пока он пытается наладить мой телефон, пялюсь в окно. Я не хочу новую трубку, к тому же сейчас у меня все равно нет денег. Мне нужно найти квартиру, купить новую мебель, платить по счетам. Последнее, о чем я думаю, это выкинуть сотню долларов на то, за что я недавно уже заплатила.

– Теперь, кажется, должно работать. Если нет, можешь просто взять мой, – сообщает Хардин.

Взять его телефон? Хардин добровольно мне предлагает воспользоваться своим мобильником? Это что-то новенькое.

– Спасибо, – бормочу я и прокручиваю список композиций на своем телефоне в поисках подходящей.

Вскоре музыка заполняет мои уши, проникает в мысли, заглушает внутренний хаос. Хардин прислоняется лбом к стеклу и закрывает глаза. Темные подглазники свидетельствуют о том, что его мучила бессонница. На меня накатывает волна вины, но я ее заглушаю. Через несколько минут под успокаивающими звуками закрываю глаза.