моего дяди, дневавший и ночевавший в своём кабинете министр обороны на просьбу помощников пощадить своё здоровье говорил, показывая кукиш: «Не дождётесь!» Нет сомнения, что Устинов не подпустил бы к власти Михаила Горбачёва и на пушечный выстрел (в буквальном смысле слова).

Не случайно ли под руководством Андропова была состряпана нашими продажными журналистами история с эрмитажным сервизом, из которого якобы Григорий Романов, секретарь ленинградского обкома, угощал гостей на свадьбе своей дочери Натальи, кстати состоявшейся за пару лет до этого пасквиля? В 1975 году американский журнал «Ньюсуик» назвал Григория Васильевича наиболее вероятным кандидатом на пост генерального секретаря. Сам Леонид Ильич говорил о нём как о своём преемнике Фиделю Кастро, Гельмуту Шмидту и Жескару д’Эстену.

И Машеров, и Романов, как и Щербицкий и Кулаков, считались самыми достойными претендентами на место моего дяди. Приди к власти любой из них, мы бы жили в другой стране.

Леонид Ильич Брежнев дважды подавал в отставку, в 1975 и в 1978 годах. Больше всех против его ухода возражал Юрий Андропов. Он понимал, что к захвату власти еще не готов. Именно в 1975 году, сразу после попытки Леонида Ильича покинуть пост генерального секретаря к нему приставили нового члена медперсонала Нину Александровну Коровякову, которая до этого работала санитарной медсестрой в столовой 4-го управления. Помню, я спросила отца:

– В нашей стране тысячи высокопрофессиональных медработников. Неужели среди них не нашлось ни одной достойной кандидатуры для первого в стране человека?

Отец как всегда ответил:

– Жалко, что твоего совета не спросили.

Известно, что вся обслуга семьи генерального секретаря назначалась КГБ и утверждалась лично Юрием Андроповым. У лечащего врача Леонида Ильича Николая Родионова были проблемы со здоровьем, и он практически все свои обязанности переложил на Коровякову. Поначалу она вела себя довольно скромно, осматривалась. Быстро осмелела, начала покрикивать на Викторию Петровну и даже на самого генерального секретаря. Пользуясь своим служебным положением, «пробила» роскошную квартиру в совминовском доме, а её муж очень быстро стал генералом. Вскоре Родионов умер и на его место пришёл молодой врач Михаил Косарев. Он стал резко сокращать Леониду Ильичу дозу снотворного, к которому пристрастила моего дядю медсестра. Но Коровякова продолжала тайком подсовывать таблетки генеральному секретарю. Леонид Ильич, заметно для окружающих, стал меняться на глазах. Для семьи это была беда полной мерою.

Александр Яковлевич Рябенко обратился к академику Евгению Чазову с просьбой об отстранении медсестры, ссылаясь на её профессиональную некомпетентность. Но та находилось под защитой КГБ, и никто ей был не указ.

С большим трудом Рябенко при поддержке лечащего врача сумел убрать зарвавшуюся медсестру.

Спустя несколько лет в одном из разговоров с Александром Яковлевичем я спросила:

– А как дядя воспринял отставку Нины Коровяковой?

– Да никак. Утром за завтраком спросил: «А Нина-то где?»

Я сказал, что её перевели на другой участок.

– А дядя продолжал с ней общаться?

– Нет. Он ни разу о ней не спросил, никогда ей не звонил и даже поздравительных открыток не посылал.

Личный врач, понимавший, насколько пагубно снотворное влияет на здоровье генерального секретаря, будучи совестливым человеком и симпатизируя ему, пытался строго контролировать ситуацию – подкладывал вместо снотворного плацебо. Но было уже поздно. Дядя стал искать «жёлтенькие», как он называл, таблетки на стороне…

В августе 1978 года мы с мужем по контракту уехали работать в Алжир. В феврале следующего года я прилетела в Москву навестить старшего сына Тео и сразу позвонила отцу. Он очень обрадовался и пригласил пообедать. Встретив меня на площади Ногина, обнял, расцеловал и долго расспрашивал о нашей жизни в Алжире.

– Не волнуйся, нас и там бдят ребята из КГБ. Мы даже знаем кто, – сказала я.

– Ты не возражаешь, если мы с тобой прогуляемся до Красной площади? – спросил он.

Возле собора Василия Блаженного он остановился и сказал:

– Ты тут постой, Мурзилка, мне нужно сбегать в Кремль по делу.

Пока я ждала отца, ко мне подошли двое морских офицеров. Представились капитанами дальнего плавания из Владивостока. Попросили показать столицу и пригласили на вечер в ресторан. Я вежливо отказалась. Отец вернулся через сорок минут, явно довольный. В руках у него были две небольшие белые коробочки с голубой каймой посередине.

– Вот достал по просьбе Леонида, – сказал он.

– А что это? – спросила я.

– Снотворное, – ответил он, – брат не может спать по ночам.

– А Миша Косарев знает об этих подпольных лекарствах? – удивилась я.

– Почему подпольных? Их дают специалисты, – ответил он.

* * *

Через два дня отец позвонил и предложил поехать в Заречье-6. Я знала, что Леонид Ильич прихварывал, и согласилась его навестить.

Дядя лежал у себя на диване, прикрывшись пледом. Увидев нас, он сел. На нем были кожаные тапочки, спортивные брюки и вязаная кофта на пуговицах.

– Что это ты так по-стариковски нарядился? – спросила я.

– А я и есть старик, – ответил дядя и улыбнулся.

Отец достал из кармана коробочки с лекарством и молча протянул их брату. Дядя оживился, как-то весь преобразился и сказал:

– Молодец, Юра.

Это была моя последняя встреча с Леонидом Ильичом.

После смерти моего дяди я, напомнив о нашей последней поездке в Заречье, спросила у отца:

– А кто дал тебе те коробочки со снотворным?

– Помощник Юрия Андропова, – ответил он…

Председателю КГБ оставался ещё один шаг до кресла генерального секретаря. Умный Андропов разработал интересную рокировку. За пять месяцев до смерти Леонида Ильича Юрий Владимирович уходит с поста главы КГБ, который возглавлял с 1967 года. На своё место он рекомендует председателя КГБ Украины Виталия Федорчука. Вопреки мнению многих политологов, мой дядя возражал против этой кандидатуры. Федорчука ненавидели все. Это был человек без чести, совести, сердца и души. Достаточно сказать, что когда его перевели в Москву, украинские комитетчики в течение месяца отмечали это как великий праздник. Леонид Ильич принял эту кандидатуру только по просьбе Владимира Щербицкого, которого в Политбюро считали преемником генерального секретаря. Юрий Андропов тоже ненавидел Федорчука, считая мразью, но настоял на его назначении, понимая, что может использовать в своих целях.

* * *

Мне неизвестны технологии психотропных и наркотических средств, которыми спецслужбы выводят политических деятелей из игры. Но могу сказать, что, по моим наблюдениям и по свидетельствам весьма компетентных лиц, моего дядю начали, по всей видимости, подтравливать, начиная с 1975 года. Юрий Андропов понимал, что нельзя допустить Леонида Ильича до пленума, на котором тот собирался объявить об отставке и рекомендовать на своё место Владимира Щербицкого. В этом случае должность генерального секретаря уходила от Андропова надолго, если не навсегда. Хочу обратить внимание ещё на один факт.

7 ноября 1982 года мой дядя, отстояв весь парад на трибуне Мавзолея, отправился со своим личным врачом в Завидово. Последние годы он все чаще проводил