— Ты имеешь в виду — обо мне?

— Да. О гордости и надежде Палеологов. Когда ты, если можно так выразиться, слетел с пьедестала, папу осенило. Ему было уже за шестьдесят, и ни гроша за душой. А хотелось сделать что-нибудь для Джонти — и для меня, — до того как станет слишком поздно. Обеспечить нас. Ну и маму, конечно. Доказать, что он чего-то стоит. У него был какой-то план, касающийся твоего отца. Верней, так — без твоего отца вообще ничего не получилось бы.

— Что за план?

— Не знаю. До сих пор не знаю. Хотя Джонти, думаю, был в курсе. Отец ему доверял. С другой стороны, Джонти мог решить, что все это старческие закидоны. В общем, ничего не вышло. То ли твой отец отказал моему, то ли мой сам остыл — мы так и не узнали, потому что очень скоро он исчез. У нас не было даже его адреса. Он переезжал из одной съемной квартиры в другую. И вот осенью восьмидесятого отец окончательно пропал из нашей жизни. Мама решила, что он умер. Я тоже. Нашли в Темзе или на дороге неопознанный труп — вот и все. Шли дни, и мы его забывали. Джонти стал агентом по продаже недвижимости, женился, завел детей. Когда он утонул, семья осталась без средств к существованию. Я тоже поступила в Кембридж, защитила докторскую и стала ученым.

— Ты на самом деле специализируешься в истории искусств?

— Да, в университете Висконсина. Сейчас в творческом отпуске.

— А они знают, что ты здесь творишь?

— Ник, мы же договорились. Пока только слушай. Мать умерла в девяносто первом. Просматривая документы, мы обнаружили, что на ее счету гораздо больше денег, чем мы думали. Регулярные, раз в три месяца, платежи из банка на Кипре. Этим и объяснялась наша более-менее приличная жизнь в последние годы. Нечто вроде регулярного пособия. От кого? В банке, конечно, молчат. Но Джонти решил во что бы то ни стало добиться правды. В ту осень он с Одри и детьми поехал на Кипр в отпуск. Там нанял частного детектива, и этот тип выяснил, что счет, с которого маме капали деньги, был открыт на имя Димитрия Палеолога. Знаешь его?

— Более или менее. Я никогда с ним не встречался. Какой-то дальний родственник. Отец его знал. Только Димитрий живет не на Кипре.

— Правильно. На Кипре он отсиживался во время войны. У него там несколько гостиниц, но постоянно он живет в Венеции. Когда наши отцы служили на Кипре, Димитрий обитал именно там. Тогда они все и познакомились. Другого объяснения нет. Джонти решил, что именно оттуда растут ноги у отцовского плана. Он вообще никогда не верил, что отец исчез из нашей жизни по своей воле. Считал, что его остановили.

— В смысле — остановили?

— Джонти имел в виду — убили. А с тех пор как вы с братом обнаружили в Тренноре труп, я с ним согласна. Это же было тело, да, Ник? Не вздумай отрицать! А лучше вообще ничего не говори. Просто слушай. Джонти встречался с некоторыми друзьями отца по Оксфорду, в том числе и с Джулианом Фарнсуортом. И твоего отца тоже навестил, а тот просто-напросто велел ему проваливать. Джонти все сложил одно к одному. Маме платили неспроста. Пособие появилось после смерти папы, и связаны с этим были твой отец и его кузен Димитрий. Насколько я знаю, брат нашел реальные доказательства и собирался их предъявить. Последний раз мы виделись прошлой весной, во время пасхальных каникул, и он показался мне просто одержимым. Одри за него волновалась. И как оказалось, не зря. Через несколько недель он уехал в Венецию, чтобы уже никогда не вернуться.

Как только я услышала, что Джонти погиб, я поняла, что должна продолжить начатые им розыски. Сначала отец, потом брат. Я просто не могла оставить все как есть. Нет, я пробовала. И не смогла. Конечно, глупо было требовать расследования. Меня никто не слушал, всем было все равно. Но я, можно сказать, дала обет и собиралась добиться правды. Университет разрешил мне взять отпуск раньше времени, по семейным обстоятельствам, так что время у меня было. Пришлось серьезно подготовиться. Перед смертью Джонти собрал целую уйму книг. Я просмотрела все. В основном Средневековье — Венеция, Византия, Крестовые походы. Плюс эзотерика — тамплиеры, масоны. Я никак не могла понять, что за странные темы. Однако фамилия Палеолог попадалась подозрительно часто. Кроме всего прочего, у Джонти было много литературы по мифологии Тинтагеля и по истории витражей Сент-Неота, которая косвенно связана с Треннором, где жил не кто иной, как Майкл Палеолог, армейский друг отца.

— А как витражи связаны с нашим домом? Ты же обманула меня по поводу письма Бодена.

— Не обманула, а просто свела факты воедино. «Прекрасное и уникальное сокровище» не может быть не чем иным, кроме как витражом Суда. Я более чем уверена, что Мэндрелл, человек, о котором говорится в письме Бодена, жил именно в Тренноре.

— А я уверен, что это очень спорно.

— Сейчас самое время послушать, в чем уверена я. Мне нужно было проникнуть в твою семью. Я искала союзника. Выбрала Тома, как представителя нового поколения, которое вряд ли участвовало в давних темных делах. Обработала его. Сначала Тома смутило мое внимание, потом он мной заинтересовался и в конце концов влюбился. Чувство, надо признать, было односторонним. Я просто заставила его мне помогать. Но дело не только во мне. Твоя семья — настоящая банка с пауками, Ник. Ты и сам это знаешь. Мне не составило никакого труда натравить вас друг на друга. У Тома были слишком тяжелые отношения с отцом и дедом. Ему казалось, что его недооценивают, даже презирают. Какая уж тут верность семье.

Кроме всего прочего, Том с самого детства кое-что помнил. Однажды родители отправили его к бабушке и дедушке на выходные. Ему тогда было около десяти. Восемьдесят шестой — восемьдесят седьмой год. Ночью он проснулся оттого, что дед с бабушкой ссорились. Том спустился вниз по лестнице и, не веря ушам своим, слушал, как они орут друг на друга в погребе. Его милые и добрые бабушка с дедушкой! Он, конечно, страшно перепугался. Потихоньку вернулся в постель и никогда никому об этом не рассказывал. Но и забыть не мог. У него в голове застряла одна из бабушкиных фраз: «Чтобы этого в доме не было!» Она крикнула несколько раз: «Чтобы этого в доме не было!»

И Тому, и мне казалось, что пришло время выяснить, что же имела в виду твоя мать. Я знала, о чем думал Джонти, да и сама начала подозревать то же самое. Тело нашего отца — вот что лежало в погребе. И мы с Томом придумали нехитрый тест. Если Майкл Палеолог действительно убил моего отца, он ни за какие деньги не согласится продать дом. Наотрез откажется, даже если родные дети будут его умолять, даже если у него не найдется никаких серьезных аргументов, чтобы объяснить свою позицию. Разумеется, мы хотели, чтобы он сообразил, что к чему.

Я позаимствовала имя Элспет Хартли у одной знакомой, тоже историка, с которой я одно время работала и которая тоже ушла в творческий отпуск. Харриет Элсмор я придумала на ходу. А вот над Тантрисом пришлось поработать. Его предложил Том в качестве дополнительного теста, ну и просто подразнить деда. Капитал, нужный нам для того, чтобы предложение Тантриса походило на реальность, тоже раздобыл Том. Он просто наслаждался происходящим, меня это даже тревожило. Парню понравилось издеваться над собственным дедом — ну и над всеми вами заодно. В мои планы это вовсе не входило. Я просто хотела узнать правду. И до сих пор хочу.